Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Заключительная часть Ипатьевского свода, содержащая известия об истории Юго-Западной Руси от начала до 90-х годов XIII в., известна в литературе под названием Галицко-Волынской летописи. Со времени введения ее в научный оборот Н. М. Карамзиным ей посвящено большое число работ, однако чрезвычайная сложность этого памятника и его источниковедческая неисчерпаемость привлекают к нему интерес все новых исследователей.

В свое время Н. И. Костомаров обратил внимание на нетрадиционный характер Галицко-Волынской летописи. В ней очень редко встречается обычный для более ранних летописей хронологический зачин статей: «В лѣто… бысть». Это дало ему основание считать, что перед нами не погодная хроника, а литературная повесть, которая позже и очень неудачно была поделена на годы. Писалась она разными людьми, но всегда современниками описываемых событий. В ряде мест (статьи 1226 и 1242 гг.) летописцы засвидетельствовали свое присутствие в описываемых событиях. Отсутствие какой бы то ни было церковной хроники, традиционных для ранних летописцев молитвенных обращений к Богу и евангельских сентенций указывает на то, что авторы не принадлежали к духовному сану, а были светскими лицами. [610] Костомаров Н. И. Лекции по русской истории… СПб., 1861. С. 49–51.

Галицко-Волынская летопись, согласно Н. И. Костомарову, характеризуется образностью языка, поэтичностью стиля, но не отличается ясностью и логичностью изложения. Горизонт летописцев на востоке ограничен рубежами Галичины и Волыни: их мало интересовали дела киевские и практически совсем не интересовали события в других древнерусских землях. Зато они достаточно часто и подробно описывают события, которые происходили в западных соседей: венгров, поляков, позже литовцев. Объясняется это, очевидно, тем, что с ослаблением централизующего значения Киева и усилением претензий к юго-западным русским землям со стороны Венгрии, Польши и Литвы Галицко-Волынская Русь все больше становилась самодостаточной политической структурой, сориентированной политическими обстоятельствами на взаимодействие с этими странами.

На заре отечественного летописеведения продолжение Киевского свода обычно называлось Волынской летописью. Н. И. Костомаров назвал его Галицко-Волынской, поскольку на первом плане в летописи стоят дела не волынские, а галицкие. Позже сборный состав исследуемой летописи ни у кого не вызывал сомнения, споры велись только по поводу ее членения на отдельные части — повести и их хронологии. Гранью между Галицкой и Волынской частями Н. И. Костомаров считал рассказ о первом походе Бурундая. [611] Костомаров Н. И. Лекции по русской истории… С. 47, 50–51.

По существу, аналогичную характеристику Галицко-Волынской летописи дал К. М. Бестужев-Рюмин, считавший, что она состоит из отдельных повестей (о Калкской битве, нашествии Батыя, смерти Владимира Васильковича), а также свидетельств очевидцев, некоторых актовых материалов. Он же обратил внимание на тематическую целостность и композиционную стройность летописи. [612] Бестужев-Рюмин К. О составе русских летописей до конца XIV в. СПб., 1868. С. 151–157.

Об «одноцельном характере» Галицкой летописи писал и М. С. Грушевский. В отличие от Н. П. Дашкевича, считавшего, что она написана несколькими лицами, он относил ее к перу единого автора. При этом М. С. Грушевский утверждал, что последние 10 лет (из 50) повести о галицком мятеже описаны одновременно с происходившими событиями, а первые сорок — ретроспективно. Побудительным мотивом к сочинению повести о жизни Данила Галицкого будто бы была его победа над венграми, поляками и Ростиславом Михайловичем в 1245 г. под Ярославлем. [613] Грушевський М. С. Історія української літератури. Т. 3. К., 1993. С. 142.

М. С. Грушевский предпринял попытку определить и личность автора первой части Галицко-Волынской летописи. Развивая идею Н. И. Костомарова о нецерковном характере текстов, он пришел к выводу, что их автор состоял на службе в княжеской канцелярии и, возможно, был близким соратником «печатника» Кирилла. [614] Там же. С. 179.

Вторая часть Галицко-Волынской летописи еще Н. И. Костомаровым была названа действительной Волынской летописью. Она состояла из записей об истории владимирских епископов, рассказа о Куремсиной рати, войне с Болеславом и приходе на Русь орд Ногая и Телебуги, а также повести о Владимире Васильковиче. Последнюю Н. И. Костомаров считал вполне самостоятельным произведением, которое позже было вставлено в летопись. [615] Костомаров Н. И. Лекции по русской истории… С. 49–50.