Александр Усовский - Военные преступники Черчилль и Рузвельт. Анти-Нюрнберг

Это – самая главная ложь Нюрнбергского «трибунала». Потому что никакого «заговора для совершения преступлений против мира», для развязывания мировой войны со стороны руководства Третьего рейха в действительности не существовало. Не просто не существовало – но и не могло существовать. На самом деле,

Национал-социалистическая Германия НЕ ГОТОВИЛА МИРОВУЮ ВОЙНУ.

Национал-социалистическая Германия НЕ СПОСОБНА БЫЛА ЕЕ ВЕСТИ.

Национал-социализм НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ИДЕОЛОГИЕЙ АГРЕССИИ И ВОЙНЫ.

И я это докажу.

Бороться с историческими (впрочем, как и с естественно-научными) заблуждениями, со временем окаменевшими и ставшими от миллионов повторов почти аксиомами, – дело неблагодарное; к тому же иногда оно весьма скверно кончается – пример Джордано Бруно (равно как и Эрнеста Цюнделя) здесь будет более чем уместен. Но бороться с ними НУЖНО – особенно тогда, когда эти аксиомы (вернее, общеупотребительные догмы) представляют собой забронзовевшую от бесчисленных повторов ложь – или полуправду, что еще хуже.

Одной из подобных «исторических аксиом» является то общепризнанное мнение, что нацистская Германия начала планировать мировую войну с 30 января 1933 года, с момента назначения канцлером Адольфа Гитлера, и все последующие усилия НСДАП были целиком и полностью направлены на то, чтобы зажечь всемирный военный пожар с четырех концов.

Я не люблю немцев, и целью этой книги ни в коем случае не является как-то оправдать германскую агрессию против Польши, переросшую во Вторую мировую войну. Равно целью этого очерка не является и оправдание немецкой агрессии против моей Родины; ничему этому нет и не может быть оправдания! Но ОБЪЯСНИТЬ, почему это произошло, – необходимо; поскольку все до сего дня прозвучавшие объяснения событий 1 сентября 1939-го (так же, как и 22 июня 1941 года) лично меня (как, я думаю, и очень многих думающих людей вокруг) никак не устраивали – я посчитал для себя необходимым разобраться в этой запутанной (и надежно, как еще недавно казалось, похороненной под тысячетонными завалами лжи) истории.

Для того же, чтобы уважаемый читатель смог по-иному, не с точки зрения и почившего в бозе советского официоза, и «теории» Резуна, взглянуть на ход событий 1933–1939 годов, ему понадобится (для начала) избавиться от основополагающего заблуждения, краеугольного камня всей послевоенной истории – тезиса о том, что национал-социалистическая рабочая партия Германии во главе со своим фюрером с первых дней своего пребывания у власти начала планировать Вторую мировую войну.

Заблуждение это, разделяемое огромным количеством историков (и практически всеми людьми, далекими от знания тогдашних реалий), основывается на утверждении, будто Германия к осени тридцать девятого года вооружилась до зубов – каковое утверждение я и хочу в первой части своей книги опровергнуть. Ибо утверждение это лживо от начала и до конца!

Сделать это будет немыслимо трудно – но мы все же попытаемся.

Начнем мы наше повествование с 11 ноября 1918 года – с момента вступления в силу перемирия, фактически завершившего Первую мировую войну. Что к этому дню представлял собою германский рейхсвер – уже не совсем императорский, но еще и не республиканский?

Колоссальную военную машину, отнюдь (вопреки позднейшим утверждениям разного рода «историков») не утратившую способности к сопротивлению.

Да, начиная с 18 июля союзники, остановив немецкое наступление на Аррас, непрерывно теснили германские войска, выдавливая их с французской территории. Да, 8 августа под Амьеном немцы понесли тяжелое тактическое поражение, и этот день был назвал генералом Людендорфом «черным днем германской армии». Да, к началу ноября Германия лишилась всех своих союзников – 29 сентября капитулировала Болгария, 4 октября запросила о прекращении огня Австро-Венгрия, 30 октября капитулировала Оттоманская империя.

Но немцы тем не менее даже к ноябрю 1918 года, к моменту полной утраты ими стратегической и оперативной инициативы, продолжали удерживать значительную часть французской и бельгийской территорий (включая Брюссель и Антверпен) – и, положа руку на сердце, вполне были в состоянии сражаться еще довольно долгое время. В конце концов, германская полевая армия к моменту начала переговоров о перемирии насчитывала (на всех фронтах) 5 360 тыс. солдат и офицеров, 106 450 пулеметов, около 22 000 минометов, бомбометов и пехотных орудий, 11 948 77-мм полевых пушек и легких 105-мм гаубиц, 7860 тяжелых орудий (пушек калибром от 105 до 210 мм и гаубиц и мортир калибром от 150 до 420 мм). Учитывая, что, например, французская армия в этом же ноябре имела на вооружении 11 724 орудия (75-мм полевых пушек – 5484, 65-мм горных пушек – 96, тяжелых полевых орудий (105—155-мм калибра) – 5000, орудий тяжелой артиллерии большой мощности и морских (калибрами 170–305 мм) – 740, зенитных орудий – 404), можно сказать, что одержать решительную победу над немцами союзники могли, лишь в очередной раз пролив реки крови.