(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины

- Будущий мой тесть гол как сокол, - засмеялся Воробьев. - Но он меня связал с одной организацией, которая охотно перебросит нас в Советский Союз.

Воробьев оглянулся вокруг и зашептал:

- В Париже есть организация, существующая за счет некоторых влиятельных лиц. Она засылает своих агентов в Россию...

- Короче говоря, шпионов и диверсантов?

- Тише! - предупредил Воробьев. - Возможно. Некоторые наши офицеры и рядовые казаки поступили на курсы, созданные этой организацией. На курсах платят хорошее жалованье. Как вы думаете, откуда я деньги беру и так одет? Оттуда же. Пройду подготовку и буду отправлен в Россию. Меня снабдят всем необходимым.

- А за это что вы должны сделать? - спросил Константин.

- Собрать некоторую информацию. Вот бы вам пройти такую подготовку. Можно было бы договориться, чтобы нас вместе послали.

- Это все очень интересно! - воскликнул Константин. Глаза его загорелись. - С кем же мне поговорить об этом?

- Не беспокойтесь, - заверил Воробьев. - Если есть желание, сведу вас с нужными людьми... Есть тут некий Яковлев...

- Что это за персона?

Воробьев рассказал о Яковлеве.

- О! - улыбнулся Константин. - Так я ж его знаю... С графом Понятовским ко мне в Новочеркасске приходил... Шулер.

- Может быть, - согласился Воробьев. - Но он сейчас влиятельный человек... Так вот, если вам негде спать, пойдемте, я вас пристрою в одном месте...

IV

Белые, перламутровые облака ярко розовели в предвечернем небе. В густых зарослях садов буйно звенели птицы. В станице было тихо и пустынно, словно все в ней вымерло. Ничто не нарушало ее дремотного состояния. Разве лишь потревожит застоявшуюся тишину какой-нибудь пестро раскрашенный задиристый петух, разогнавшийся за раскудахтавшейся курицей, или пройдет по пыльной улице хрюкающая свинья, ведя за собой визжащий выводок поросят, или вдруг ни с того, ни с сего залает увидевший что-то неприятное во сне дремавший в подворотне пес.

Покачиваясь из стороны в сторону, идет по главной станичной улице захмелевший приземистый казачок. Размахивая руками, он весело напевает:

Ах вы, Сашки, канашки мои,

Разменяйте бумажки мои.

А бумажки все новенькие,

Два-адцатипятирублевенькие...

На казаке надеты защитная гимнастерка, синие диагоналевые казачьи шаровары. На макушке лихо сбита фуражка с красным околышем и звездочкой.

Казак старается идти прямо, не качаться. Но ему это не удается. Иной раз его так швырнет в сторону, что он едва не валится в придорожные колючки. Тогда он приостанавливается, мгновение стоит, смотря на носки своих сапог, а потом снова шагает, напевая. Но стоит ему заметить, что навстречу идет кто-то, как он сейчас же придает своему лицу строгое, недоступное выражение, что даже страшно становится... И так важно задирает голову, что с нее чуть ли не валится фуражка. И если кто с ним встречается, то обязательно почтительно здоровается:

- Здорово живете, Сазон Миронович!

- Гм... Гм... - покашливает солидно Сазон и баском отвечает: Здравствуйте!.. Здравствуйте!..

Видя, что встретившиеся станичники уже ушли далеко, казачок подмигивает, словно он кого-то сейчас хитро провел. На веснушчатом лице его расплывается озорная усмешка. Прищелкивая пальцами и приплясывая, он снова затягивает:

Ах вы, Сашки, канашки мои...

Из-под его ног курится взвихренная пыль...

- Доброе здоровьице! - неожиданно слышится насмешливый голос.

Сазон вытаращивает осоловелые глаза на рыжего казака, высунувшего голову из калитки нового, как игрушка, раскрашенного домика.

- А-а, Дубровин, здорово!.. - сказал Сазон. - Тебе что, обязательно приспичило глядеть на улицу именно сейчас, когда я иду?

- А как, по-твоему, Сазон Миронович, у меня глаза есть ай нет? скаля зубы в усмешке, спросил Дубровин. - Никак и уши есть? А ежели есть, то как же иначе?.. Слышу, кто-то веселый по улице идет, песню ловко поет... Дай, думаю, гляну. Гульнул, что ль, односум?

- Было такое дело, - нехотя согласился Сазон. - Хлебнул самую малость... Бывает же так, как говорят: шел в церкву, а попал в кабак...

Дубровин засмеялся:

- Гутарят и так: ехал к Фоме, а заехал к куме...

- Ну, это ты, Силантий, того, - погрозил пальцем Сазон. - Брось насчет кумы-то. У меня Сидоровна наикраше всех кумушек. От такой, брат, жены не захочешь и красивой кумы.

- Это ты правду гутаришь, - ухмыльнулся Дубровин, теребя свой кудлатый, отливающий медью рыжий чуб. - Но иной раз неплохо и с кумой поиграть... Ха-ха!..

- Ну-ну, не таковский я человек.