Георгий Сидоров - Книга 3. Пути. Дороги. Встречи

За праздничным столом и на самом деле меня ждал сюрприз: вокруг него, поджидая нас, сидело почти всё население маленькой деревушки. Когда мы с хозяином вошли, то все пришедшие, как по команде улыбаясь, поднялись из-за стола и стали представляться. Я пожимал сильные руки мужчин, кланялся женщинам и готов был от такого изобилия внимания провалиться сквозь землю.

«Вот, оказывается, почему так долго со мной беседовал Добран Глебыч? Чтобы устроить этот торжественный приём».

Пришедшие в гости соседи, как я и предполагал, были ещё и родственниками моих хозяев. Мне начали объяснять, кто кому кем приходится, я делал вид, что запомнил. Когда всё успокоилось и гости уселись на свои места, Добран Глебыч, как старейшина, объявил, что все собравшиеся в его доме потомки северного рода знают меня из письма хранителя и, после того как я прошёл проверку, принимают меня в своё общество. Не понимая, что это значит и какие обязанности на меня возлагаются, я поднялся со своего места и в знак благодарности, поклонился всем присутствующим.

— Большое вам спасибо за доверие. Постараюсь его оправдать, — выцедил я из себя казённую фразу. — У меня такое впечатление, что после долгой разлуки я приехал к себе домой. Люди, понятные по духу, родные. Только природа немного у вас другая. Но думаю, что скоро к ней привыкну.

Услышав мою последнюю фразу, сидящие за столом заулыбались.

— Неужели у вас в Сибири снег другого цвета? — спросила красивая блондинка, сидящая рядом со Светладой.

— А вместо сосен пальмы растут! — съехидничала её сестрёнка, девочка-подросток.

— Сосны наши такие же, как и у вас, снег тоже белый, просто душа соскучилась по кедру, — смутился я. — У вас здесь по Мезени всё здорово, но нет кедрачей.

— Всё это так, — вмешался в разговор хозяин дома. — Везде есть свои плюсы и свои минусы. А тебе за твой язык, — посмотрел Добран Глебыч строго на съёжившуюся девчушку, — не мешало бы организовать «берёзовую кашу».

— Организуем! — невозмутимо отозвался её отец, мой первый знакомый из крайней избы-терема.

Видя расстроенную девочку, я понял, что надо за неё вступиться — иначе будущей прелестнице наверняка влетит.

— Простите меня, — обратился я к собравшимся. — Спорол глупость! Вот девочка и истолковала мои слова по-своему. Она решила, что я недоволен природой её родины. Она молодец. Правильно сделала, что поставила меня на место.

От моих слов у девочки-подростка на лице выступил румянец, а в больших серых её глазах я уловил неприкрытую благодарность.

— Всё, хватит, наговорились! — поднял руку старейшина. — Если виновник торжества не хочет, чтобы Милославу наказали, значит, наказывать не будем. Но ты учти, Слава, когда разговор ведут взрослые, твоё дело — сторона.

— В кого у неё такой колючий язык? — положила ладонь на плёчо своей дочери рядом сидящая мама.

На этом с инцидентом было покончено, и все присутствующие обратили своё внимание к тому, что стояло на ломящемся от яств столе. Через несколько минут я понял, что в праздники разговаривать за столом у выселковских разрешалось. Стоящие на скатерти кушанья были чем-то вроде символа благополучия. Люди не торопясь ели и одновременно о чём-то говорили.

«Вот он, пир богов, на котором решались все земные проблемы, — подумал я. — Чем сидящие за столом не боги? Все сильные, красивые, у всех умные проницательные глаза, и пьют они вместо водки всевозможные сбитни и ягодные морсы».

Я налил себе кружку хвойно-медового сбитня и, наблюдая за сидящими, сделал вид, что занят запеченным в тесте куском трески. Но на то, что я наслаждаюсь едой, никто не обратил внимания. Сидящий напротив с широкой седой бородой мужчина меня спросил, сколько я намерен пробыть в их деревеньке и нет ли у меня мысли вообще здесь остаться? Я ответил, что в настоящий момент ограничен отпуском, но мне на Русском Севере очень нравится и в будущем я обязательно в эти края приеду.

— У нас сейчас рыболовецкая артель, раньше она называлась колхозом, — стал объяснять мне быт местных поморов рядом сидящий парень — мой ровесник. — С весны у части наших мужиков, — окинул он взглядом сидящих, — начинается путина: идёт сёмга, потом отправляемся на лов трески и так до осени. А те, кто не рыбачит, заняты скотом и огородами. Не будь того и другого, было бы совсем худо. А так хватает!

— У нас посреди этих вот лесов даже поля есть, небольшие, правда, но ячмень и рожь на них вызревают, — добавил отец Милославы. — В советское время они почти что заросли. При Советах муку из райцентра к нам завозили, тогда о людях худо-бедно, но заботились. Сейчас о поморах совсем забыли. Но мы недолго горевали, опять расчистили старые поля и вот, снова, как и в прошлом, едим свой хлеб.