Карл Беккер - Мифы древнего мира

В первые столетия после переселения дорян в политической жизни греческих государств произошла в высшей степени важная перемена: всеобщее уничтожение царской власти и установление власти аристократов, то есть благородных. Аристократы, возвысившись благодаря родству с бывшими царями, военным заслугам, земельной собственности и высшему образованию, ограничили царскую власть, а потом и совсем вытеснили её. Там, где благородные злоупотребляли властью и старались умалить права остальных граждан, аристократия вырождалась в олигархию, то есть власть нескольких привилегированных фамилий. Из-за этого стали возникать смуты в народе и недовольство. Во главе недовольных становилась личность, выдававшаяся умом, и объявляла себя единовластителем. Подобное лицо, хорошо или дурно оно управляло, называлось тираном. Тиранами в лучшем смысле этого слова были, например, Периандр Коринфский (625 г. до. Р. X.), Поликрат Самосский, Писистрат Афинский, Питтак Лесбосский, Гиерон I Сиракузский тиранами в худшем смысле были оба Дионисия Сиракузские, Старший и Младший.

Тирания была только переходной формой к демократии, то есть народовластию при совершенной полноправности граждан.

Лучшим примером такого государственного устройства служат, нам Афины. Спарта, в которой царская власть сумела удержаться, представляет, напротив, пример неизменности и устойчивости первобытной формы правления.

(Около 800 г. до Р. X.)

В Беотии царское достоинство было уничтожено в 1126 году до Р. X., в Аргосе в 984 году, в Элиде в 780 году, в Коринфе в 584 году до Р. X. О времени уничтожения царского достоинства в Ахайе точных сведений нет.

Одна Спарта не утратила у себя царского достоинства. Но и она не избегла внутренних смут, господствовавших в прочих греческих государствах. Страсти были возбуждены до такой степени, что один из царей — Эвном был убит на площади народом во время возмущения. Но как раз в период этих смут среди спартанских граждан нашелся муж, оказавшийся способным найти противоядие от этого государственного недуга своего отечества. Биография этого государственного человека основывается не на достоверных данных, а на легендарных сказаниях. То был Ликург — младший сын царя Эвнома. Он должен был наследовать своему старшему брату Полидекту, который умер после кратковременного правления. Но на восьмом месяце своего правления он узнал, что вдова брата собирается родить. Тогда он торжественно объявил, что отказывается от престола. Вдова, женщина честолюбивая, велела секретно сообщить ему, что она тайно умертвит ребенка, если Ликург согласится жениться на ней и остаться царем. Гнушаясь подобным предложением и желая спасти жизнь ребенка, Ликург медлил с ответом и в то же время поручил своим слугами тайно наблюдать за матерью и, как только родится ребенок, немедленно принести его к нему. Он сидел за столом со знатными спартанцами, когда ему принесли только что родившегося племянника. В радости Ликург воскликнул: «Спартанцы! У вас родился царь!» Он немедленно объявил себя опекуном новорожденного и назвал его Харилаем, что означает «радость народа». Сам Ликург отказался от престола.

Ликург (с античной статуи)

Царская одежда в Спарте

Несмотря на такую благородную скромность и бескорыстие, Ликург не избег клеветы оскорбленной царицы и ее приверженцев. Они распустили слухи, что он хочет уничтожить младенца. Для устранения всяких подозрений Ликург вынужден был покинуть Спарту. Может быть, он уже тогда возымел намерение предпринять путешествие для обогащения себя политическими сведениями и опытностью, чтобы принести потом пользу отечеству. Прежде всего он отправился на остров Крит, славившийся мудростью и строгими законами Миноса.

Здесь, должно быть, впервые Ликург принял решение сделаться законадателем своего народа. Затем он направился в Малую Азию, объехал тамошние греческие колонии и привез оттуда с собой неизвестные до того времени в собственной Греции поэмы Гомера. По некоторым известиям он посетил и Египет.

Пока Ликург вдали от родины усердно готовился стать законодателем своего отечества, лица, жаждавшие восстановления порядка и прочных основ государства, с нетерпением ожидали его возвращения. Именно на таких лиц мог рассчитывать Ликург, собираясь проводить в жизнь свои законы. Он также не упустил случая на возвратном пути в Спарту посвятить в свою тайну и в свои намерения расположенных в его пользу лиц. Многие из-за личных соображений были против изменения порядка в государстве. Ликург обратился к дельфийскому оракулу, спросив его, следует ли вводить новые законы. Пифия объявила, что она почитает Ликурга более божеством, чем смертным, а составленные им законы наилучшими.