Вадим Роговин - 1937

Когда другие подсудимые «подтвердили», что Смирнов возглавлял троцкистскую часть заговора и назвали его «заместителем Троцкого в СССР», Смирнов бросил им едкую реплику: «Вы хотите вождя? Ну, возьмите меня». Наконец, в последнем слове Смирнов, «как и на предварительном и судебном следствии, продолжал отрицать ответственность за преступления, совершённые троцкистско-зиновьевским центром после своего ареста» [90] Правда. 1936. 24 августа. (хотя с 1 января 1933 года Смирнов находился в тюрьме, Вышинский упорно утверждал, что он и оттуда сносился со своими единомышленниками и давал им директивы).

Остальные подсудимые из числа старых большевиков вели себя много сговорчивее, но лишь в той части, которая касалась обличений Троцкого. Зиновьев и Каменев послушно повторяли все наиболее страшные квалификации «троцкизма», изобретённые Сталиным, вплоть до объявления троцкизма разновидностью фашизма. Этого было тем легче добиться от них, что они с 1923 года вкупе со Сталиным занимались фабрикацией мифа о «троцкизме», а после непродолжительного сотрудничества с Троцким в рядах «объединённой оппозиции» (1926—1927 годы) вновь реанимировали этот миф.

Если Сталину к моменту процесса удалось посеять вражду между Каменевым и Зиновьевым, то ещё легче было натравить их на Троцкого. Немалую роль в разжигании этой ненависти сыграл эпизод 1932 года. После того, как в зарубежной коммунистической печати появились сообщения о подготовке террористического акта против Троцкого белогвардейцами во главе с генералом Туркулом, Троцкий направил в Политбюро ЦК и Президиум ЦКК секретное письмо, в котором выражал уверенность, что эти действия белоэмигрантов инспирированы Сталиным. В этой связи Троцкий писал: «Вопрос о террористической расправе над автором настоящего письма ставился Сталиным задолго до Туркула: в 1924—25 гг. Сталин взвешивал на узком совещании доводы за и против. Доводы за были ясны и очевидны. Главный довод против был таков: слишком много есть молодых самоотверженных троцкистов, которые могут ответить контртеррористическими актами. Эти сведения я получил в своё время от Зиновьева и Каменева» [91] Троцкий Л. Д. Дневники и письма. М., 1994. С. 51—52. (более подробно рассказы Каменева и Зиновьева об их переговорах со Сталиным по поводу целесообразности такого покушения Троцкий описал в 1935 году в своём дневнике [92] Там же. С. 91. ).

После получения этого письма Сталин поручил Шкирятову и Ярославскому ознакомить с ним Зиновьева и Каменева. Те немедленно направили в ЦК заявление, в котором называли сообщение Троцкого «гнусной выдумкой» и «отвратительной клеветой с целью скомпрометировать нашу партию» [93] Волкогонов Д. А. Троцкий. Кн. 2. М., 1992. С. 126. . Понятно, что на суде они подтвердили все обвинения в адрес Троцкого.

Что же касается собственной террористической деятельности, то показания Зиновьева и Каменева отличались чрезвычайной скупостью. На вопросы Вышинского «Вы все убили тов. Кирова?» «Убийство Кирова это дело непосредственно ваших рук?» они отвечали односложным «да».

Однако даже эти подсудимые в ряде случаев допускали двусмысленные формулировки, наталкивавшие на мысль о вынужденности их признаний. Так, во время допроса Бакаева Зиновьев заявил: «По-моему , Бакаев прав, когда говорит, что действительными и главными виновниками злодейского убийства Кирова явились в первую очередь я — Зиновьев, Троцкий и Каменев» [94] Правда. 1936. 21 августа. (курсив мой.— В. Р. ).

То обстоятельство, что существовавший с 1932 года «террористический центр» не был раскрыт ранее, следствие и суд объясняли тщательной конспирацией заговорщиков. Однако из материалов процесса следовало, что «террористическая деятельность» подсудимых сводилась к непрерывным разговорам между собой и с десятками других людей о терроре, устройству совещаний и поездок для передачи директив Троцкого и т. п. В обвинительном акте и приговоре подробно описывалось, как подсудимые создавали многочисленные группы для подготовки террористических актов, «вдохновляли» и «торопили» эти группы, давали друг другу задания и отчитывались в их выполнении. Сама же «деятельная подготовка» терактов ограничивалась наблюдениями за передвижением «вождей» и срывом в последний момент тщательно готовившихся покушений из-за возникновения «непредвиденных обстоятельств».

За всем этим оставался, однако, важный вопрос: какие мотивы толкали подсудимых на их зловещие преступления?