Вадим Роговин - 1937

В начале 1938 года, когда опасность ареста нависла над ним самим, Белов в приватных разговорах совсем по-иному рассказывал о своих впечатлениях от процесса. В мемуарах Эренбурга описывается «страшный день» у Мейерхольда, во время которого «к Всеволоду Эмильевичу пришёл один из его друзей, комкор И. П. Белов. Он был очень возбужден, не обращая внимания на то, что, кроме Мейерхольдов, в комнате Люба и я, начал рассказывать, как судили Тухачевского и других военных… „Они вот так сидели — напротив нас. Уборевич смотрел мне прямо в глаза…“ Помню ещё фразу Белова: „А завтра меня посадят на их место…“» [1046] Эренбург И. Собр. соч. Т. 9. С. 190.

В отличие от открытых показательных процессов, продолжавшихся неделю и более, закрытый военный суд занял всего один день. В течение этого дня Ульрих успел побывать у Сталина, который в присутствии Молотова, Кагановича и Ежова дал указание приговорить всех подсудимых к расстрелу. Приговор был оглашён Ульрихом в 23 часа 35 минут и той же ночью был приведён в исполнение в присутствии Ульриха и Вышинского.

12 июня приговор и сообщение о его исполнении были опубликованы в печати. Спустя ещё день был опубликован приказ Ворошилова по армии, в котором говорилось: «Мировой фашизм и на этот раз узнает, что его верные агенты гамарники и тухачевские, якиры и уборевичи и прочая предательская падаль, лакейски служившая капитализму, стёрты с лица земли и память о них будет проклята и забыта» [1047] Правда. 1937. 13 мая. .

Через несколько дней после получения сообщений о процессе Троцкий написал статью «Обезглавление Красной Армии». В ней подчёркивалось, что подсудимые представляли цвет высшего советского командования. Якиру и Уборевичу была поручена охрана западной границы, и они годами готовились к своей будущей роли — защитников страны от нападения Германии. Ещё более крупными военными деятелями были Тухачевский и Гамарник, которые намного превосходили военным талантом и знаниями Ворошилова, показавшего в годы гражданской войны полное отсутствие полководческих качеств. «Ни Сталин, ни остальные члены Политбюро не делали себе… никогда иллюзий насчет Ворошилова как военного вождя. Они стремились поэтому подпереть его квалифицированными сотрудниками» [1048] Бюллетень оппозиции. 1937. № 56—57. С. 3, 5. . Подлинным руководителем армии был не Ворошилов, а Тухачевский, который выполнял функции её «механизатора» и в будущей войне должен был играть роль генералиссимуса.

Троцкий отмечал, что большинство подсудимых никогда не были связаны с левой оппозицией. В её рядах до 1928 года были только Примаков и Путна. В 1924 году «троцкистом» считался также Гамарник, работавший в то время на Украине. Руководившая тогда партией «тройка» (Зиновьев, Сталин и Каменев), стремившаяся оторвать наиболее способных «троцкистов» от привычного окружения и подкупить их перспективой высокой карьеры, перевела Гамарника на Дальний Восток, где он после радикального разрыва с «троцкизмом» быстро поднялся по административной лестнице. Став членом ЦК и высшим представителем партии в армии, Гамарник «принимал руководящее участие во всех чистках армии, делая при этом всё, чего от него требовали» [1049] Там же. С. 4. .

В статье Троцкого обращалось внимание на то, что до процесса советские газеты именовали «троцкистами» только Примакова, Путну и Гамарника, «остальных никто не называл этим страшным именем. От превращения Тухачевского, Якира, Уборевича, Эйдемана и пр. в троцкистов удерживало не только отсутствие каких бы то ни было внешних зацепок, но и нежелание слишком раздувать силу троцкизма в армии». Лишь в приказе Ворошилова, изданном на следующий день после казни генералов, все они были объявлены троцкистами. «Подлог, как видим, тоже имеет свою логику,— комментировал эти факты Троцкий.— Если генералы, как и троцкисты, служили Германии в целях „восстановления капитализма“, то Германия не могла не объединить их в своих интересах. К тому же „троцкизм“ давно уже стал собирательным понятием, которое охватывает всё, что подлежит истреблению» [1050] Там же. С. 6. .

Нелепое и постыдное обвинение генералов в служении гитлеровской Германии, подчёркивал Троцкий, понадобилось Сталину для того, чтобы «оправдать сильнодействующими доводами убийство даровитых и самостоятельных людей перед лицом русских рабочих и крестьян. Он рассчитывает на гипнотическое действие тоталитарной прессы и не менее тоталитарного радио». Что же касается сталинского новшества — включения в состав суда крупных военачальников, то это был «дьявольский экзамен на верность. Оставшиеся в живых военачальники отныне закабалены Сталину тем позором, которым он намеренно покрыл их» [1051] Там же. С. 5. .