Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

Поневоле напрашивается вопрос‚ на который нет и не будет уже ответа: если бы нашлась в то страшное время не одна только деревня на юго-востоке Франции‚ а много таких деревень в Польше‚ Литве‚ Украине и Белоруссии‚ – сколько жизней удалось бы спасти? Сколько загубленных жизней?..

2

В Иерусалиме на Горе памяти расположен мемориальный комплекс жертв нацизма и героев сопротивления Яд ва-Шем. Вершину горы опоясывают ряды вечнозеленых деревьев, и под каждым из них помещена табличка с именем человека, который с риском для жизни и безвозмездно спасал евреев в годы Катастрофы. Специальная комиссия при Яд ва-Шем утверждает кандидатуры, выдает почетную грамоту "Праведника народов мира", награждает медалью с надписью: "Кто спасает одну жизнь – спасает весь мир".

К 2005 году звание "Праведник народов мира" получили 20 705 граждан разных национальностей из многих стран. На весь мир известны имена людей, которые спасли сотни и тысячи евреев: шведский дипломат в Венгрии Рауль Валленберг, сотрудник испанского посольства в Будапеште Джорджо Перласка, швейцарский посланник в Будапеште Шарль Лутц, консул Португалии во французском городе Бордо Аристидес де Суза Мендес, консул Японии в Литве Семпо Сугихара, офицер швейцарской полиции Пауль Грюнингер, турецкий консул на греческом острове Родос Селахаттин Улкумен и другие. Об этих людях написаны книги и сняты фильмы, их именами названы улицы в городах, их лица запечатлены на почтовых марках, некоторым из них поставлены памятники – однако не следует забывать о сотнях малоизвестных или совсем уж неизвестных людей, которые спасали обреченных на уничтожение.

Виктор Березин (к началу войны ему было одиннадцать лет):

"Голод, холод, вши. Прибавилась чесотка. От чесотки у меня начало гнить тело, и я очень ослаб. С протянутой рукой прошел много деревень. Где накормят, а где просто гнали. Оно и понятно: кому охота впускать в дом грязного, вшивого, чесоточного бродягу. Так я попал аж под Одессу… Здесь меня подобрала очень бедная женщина, у которой было трое детей…"

Ида Белозовская:

"Я была погребена для жизни, меня не существовало, я исчезла для живых. Два года я не была на улице, не видела солнца, не дышала чистым воздухом. Окна квартиры были занавешены… Каждый час за окном, за дверью ждала смерть, смерть для всех, для всей семьи, которая меня скрывала…"

Хаим Ройтман:

"Отца убили немцы‚ маму убили. У меня был младший братишка Боря. Немец его убил из автомата‚ у меня на глазах убил... Страшное дело‚ земля двигалась! Я стоял на краю ямы‚ ждал – сейчас застрелят. Подошел ко мне немец‚ щурится. А я ему показываю: "Смотрите – часики". Там‚ на земле‚ стекляшка блестела. Немец пошел‚ чтобы поднять‚ а я кинулся бежать. Он за мной и строчит из автомата‚ картуз продырявил. Бежал я‚ бежал и свалился. Потом не помню‚ что было. Подобрал меня старик‚ Герасим Прокофьевич Остапчук. Сказал мне: "Ты теперь Митя‚ сын мой". У него семеро своих‚ я стал восьмым..."

Белоруссия: "Тетя Настя выхаживала меня, как родную дочку. А я была худущая, кожа да кости, да еще вшивая, опухшая, на голове корка. Но тетя Настя быстро привела меня в божеский вид…"

Надежда Индикт из Днепропетровска: "На Херсонской жила старушка-еврейка с дочерью и двумя внучатами. Я им помогала. Раз эта старушка стала меня благодарить и плакать. Я ее поцеловала. Это увидели и начали кричать. Мне пришлось убежать... Дома муж говорит: "Ты себя погубишь‚ а поцелуями им не поможешь". Но я ему сказала‚ что мои поцелуи дороже денег‚ потому что от этих людей все отказались‚ как от прокаженных..."

3

Мирьям Аскес:

"Татьяна Гавриловна Кравчук говорит: "Идем, Маруся, ко мне. Но хлеба у меня совсем нету". Она была вдова, бедная женщина с сыном, и она забрала меня к себе…

За мной охотились. Но Татьяна Гавриловна очень хорошо меня прятала – в погребе, на чердаке, в земляной яме. Накрывала досками, потом соломой, сверху клала кучу навоза…

К ней подошел мужчина и сказал: "Ця дiвчина, що у тебе… вона жидiвочка…" А она ему ответила: "Иван, если ты это повторишь еще где-нибудь, я спалю твою хату". Он понял, что она не шутит, и больше никому об этом не рассказывал…"

Малка Пищаницкая:

"Моя мама говорила по-украински с еврейским акцентом и не могла‚ в случае опасности‚ бежать так быстро‚ как я... Я‚ десятилетний ребенок‚ прятала ее в сараях‚ кустах‚ скирдах‚ сеновалах‚ чердаках. Все эти места укрытия были известны только мне.

Я ходила по украинским селам от дверей к дверям и говорила каждому‚ что я – оставшийся в живых еврейский ребенок‚ что у меня есть мать‚ скрывающаяся в лесах‚ и я исполняю роль матери для своей матери. Многие давали кусок хлеба..."