Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Однако «правосудие» времен застоя вообще отказалось от дальнейшего расследования московских процессов. Брежневское руководство проигнорировало даже призыв зарубежных коммунистических и социалистических партий, видных деятелей западной культуры к реабилитации одного лишь Бухарина, который рассматривался на Западе в качестве носителя гуманистической альтернативы сталинизму.

Единственное заявление о невиновности Бухарина и Рыкова было сделано в 1962 году на совещании историков. Отвечая на записку из зала, докладчик Поспелов заявил как о само собой разумеющемся: «Достаточно внимательно изучить документы XXII съезда КПСС, чтобы сказать, что ни Бухарин, ни Рыков, конечно, шпионами и террористами не были» [285] Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам. Москва. 1962. М., 1964. С. 298. . Между тем столь категорическая ссылка на XXII съезд была явно не к месту, ибо на нём о Бухарине и Рыкове вообще ничего не говорилось. Характерно и то, что с этим заявлением выступил человек, называвший в 1937 году «правых» во главе с Бухариным и Рыковым «оголтелой бандой врагов народа, готовых на все и всяческие преступления против нашей родины, бандой фашистских мерзавцев» [286] Поспелов П. Борьба Бухарина и Рыкова против Ленина и партии (Исторический обзор) // Правда. 1937. 13 марта. .

В изданиях нового учебника по истории КПСС, заменившего «Краткий курс», зона критики Сталина и сталинизма то сужалась, то расширялась. При этом сохранялось табу на какое-либо упоминание о московских процессах. Ещё более нелепым выглядело умолчание о главных подсудимых этих процессов во всех советских справочных и энциклопедических изданиях, выпущенных вплоть до конца 80-х годов. В них содержались статьи о Гитлере, Муссолини и других деятелях фашизма, но начисто отсутствовали биографические справки о Троцком, Зиновьеве, Бухарине и других лидерах антисталинских оппозиций. Единственным изданием, в котором их персоналии нашли место, было полное собрание сочинений Ленина. Но даже в 45 томе этого издания, вышедшем в 1964 году, в кульминационный момент критики сталинизма, содержание этих персоналий сводилось в основном к утверждениям об «антипартийной деятельности» этих лиц.

На любое позитивное или даже нейтральное упоминание о деятелях антисталинских оппозиций в историко-партийной или художественной литературе был наложен безусловный запрет. Эта тенденция усилилась в 70-е годы, когда был выпущен целый ряд пухлых наукообразных трудов, посвящённых «борьбе партии с троцкизмом». В них воспроизводилась традиционная сталинистская концепция внутрипартийной борьбы, очищенная лишь от упоминаний о московских процессах и шпионско-диверсионной деятельности оппозиционеров.

Первые годы «перестройки» не прибавили чего-либо существенно нового к оценке нашего исторического прошлого. В докладе Горбачёва, посвящённом 70-летию Октябрьской революции, воспроизводилась традиционная сталинистская концепция победоносной борьбы партии за строительство социализма. К «новациям» доклада относились лишь несколько критических фраз о Сталине и первое благоприятное упоминание о Бухарине, для которого был избран, однако, специфический контекст: наряду со Сталиным и некоторыми другими деятелями партии Бухарин положительно оценивался за его вклад в борьбу с троцкизмом.

Лишь когда обнаружились первые провалы щедро разрекламированной «перестройки», горбачёвское руководство решило занести в её актив «гласность», обращённую в прошлое. Была создана комиссия по дополнительному изучению материалов, связанных со сталинскими репрессиями, которая осуществила, наконец, пересмотр московских процессов. Были реабилитированы в юридическом и политическом отношении все их подсудимые (за исключением Ягоды), а затем — и другие активные оппозиционеры, осуждённые закрытыми судами или решениями Особого совещания.

С 1988 года началась публикация трудов наиболее видных оппозиционеров (прежде всего Бухарина), а также работ, освещающих «белые пятна» истории, в том числе факты сопротивления коммунистических оппозиций сталинизму.

В середине 1989 года в советской печати появились первые фрагменты из работ Троцкого, вслед за чем были опубликованы некоторые его статьи и книги. Однако воздействие этих публикаций на советскую общественность было перекрыто валом антикоммунистической пропаганды, отождествляющей сталинизм с большевизмом. Эта тенденция проявилась и в первых вышедших в СССР работах о Троцком, принадлежавших партаппаратчику Васецкому, сделавшему в годы «застоя» партийную и научную карьеру на критике «троцкизма», и генералу Волкогонову, приобретшему в тот же период известность своими работами по «разоблачению идеологических диверсий империализма» [287] Критике исторических версий Васецкого и Волкогонова, сопоставимых по своей произвольности и фантастичности с продуктами сталинской школы фальсификаций, посвящены мои статьи «„Троцкизм“. К истории проблемы» (Литературное обозрение. 1991. № 8) и "Volkogonov's Trotsky" (IV International. 1994. № 1). . В годы «перестройки» и «реформ» Васецкий превратился в идеолога «национально-патриотических сил», а Волкогонов — в идеолога «демократов». Оба этих течения сомкнулись в осуждении «утопичности» и «преступности» теории и практики большевизма.