Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Наиболее наглядным проявлением непоследовательности в разоблачении сталинских преступлений была снисходительность к их непосредственным исполнителям.

В 50-е годы было привлечено к уголовной ответственности лишь несколько сот ежовско-бериевских палачей. Даже прямые указания выживших жертв террора на своих инквизиторов в большинстве случаев не приводили к наказанию последних. Так, в 1955 году старая большевичка Лазуркина направила в ЦК заявление, в котором сообщалось о применении к ней и бывшему секретарю Ленинградского обкома ВЛКСМ Уткину зверских истязаний бывшими следователями НКВД Галкиным и И. П. Карповым. В результате проверки этих фактов Особая инспекция НКВД приняла решение, в котором говорилось: «Карпов применение мер физического воздействия к Уткину отрицает. Подтвердить же другими доказательствами заявление Уткина не представляется возможным». Проявив, таким образом, больше доверия палачу, чем его жертвам, работники Особой инспекции ограничились тем, что указали Карпову: он «получил от Уткина несоответствующие действительности показания». Относительно Галкина было отмечено, что он «по работе характеризуется положительно», а потому его наказание следует ограничить понижением в должности [716] Источник. 1993. № 5—6. С. 157—161. .

Даже когда проверка устанавливала неоспоримые факты виновности бывших следователей, к ним применялись крайне мягкие меры наказания. Одним из примеров этого является расследование Комитетом партийного контроля преступлений Г. Г. Карпова, в конце 50-х годов работавшего председателем Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР. Как указывалось в справке Комитета, Карпов, занимавший в 30-е годы ответственные посты в Ленинградском управлении и Псковском окружном отделе НКВД, «проводил массовые аресты, применял извращённые методы следствия, фальсифицировал протоколы допросов». Эти факты были установлены ещё в 1941 году военной коллегией войск НКВД Ленинградского военного округа, которая вынесла определение о возбуждении уголовного дела в отношении Карпова. Однако к тому времени Карпов находился на работе в центральном аппарате НКВД, где это решение было положено в архив.

Ознакомившись со всеми этими фактами, партследователи 50-х годов приняли такое соломоново решение: «За допущенные нарушения социалистической законности в 1937—1938 гг. т. Карпов Г. Г. заслуживал исключения из КПСС, но, учитывая давность совершённых им проступков и положительную работу в последующие годы, Комитет партийного контроля ограничился в отношении т. Карпова объявлением ему строгого выговора с занесением в учётную карточку» [717] Реабилитация. С. 80. .

Под «партийный суд» попали и бывшие работники УНКВД по Ивановской области Волков, Серебряков и Козлов. Было установлено, что они принимали участие в фабрикации нескольких крупных фальсифицированных дел. После получения от арестованного секретаря обкома Епанечникова показаний на 63 руководящих работников области ими было сфабриковано групповое дело, по которому было осуждено большое количество лиц. Многие из осуждённых, в том числе два секретаря обкома, председатель облисполкома, секретарь обкома комсомола, секретарь Партколлегии КПК по Ивановской области были расстреляны. После смены руководства области данные сотрудники НКВД арестовали ещё одного секретаря обкома и добились от него показаний о существовании в области «запасного право-троцкистского центра», в который якобы входили заменившие прежних руководителей три секретаря обкома, председатель облисполкома, прокурор области, председатель облсуда. За все эти злодеяния палачи отделались исключением из партии [718] Там же. С. 77—78. .

Столь же «суровая» кара была применена к Городниченко и Боярскому, работавшим в 1937 году в органах НКВД Северо-Осетинской АССР. Комитет партийного контроля установил, что они сфабриковали дело о существовании в республике буржуазно-националистической организации, по которому было арестовано более 600 человек. И эти палачи после разоблачения их преступлений остались на свободе, будучи лишь исключены из рядов КПСС [719] Там же. С. 76—77. .

Если многие лица, изобличенные в тягчайших должностных преступлениях, отделывались лёгким испугом, в крайнем случае — наказанием по партийной линии, то значительно суровей «партийное следствие» относилось к тем, кто совершил в 20—30-е годы деяния, в отношении которых «правосудие» хрущёвских и брежневских времён не признавало срока давности.