Вадим Роговин - Мировая революция и мировая война

Сам Троцкий получал всё меньше денег за свои работы. В марте 1939 года издатели «Бюллетеня» сообщили ему, что парижский издатель согласился выпустить всего 600 экземпляров его книги о Сталине. В том же письме они ставили вопрос о переносе издания «Бюллетеня» в Америку, мотивируя это создавшимся положением во Франции: «реакция здесь усиливается, и нам представляется мало вероятным, чтобы впредь на страницах „Бюллетеня“ (если он будет продолжать выходить в Париже) можно было бы свободно высказываться о положении во Франции и Западной Европе вообще» [723].

Можно предполагать, что в этом письме были намеренно сгущены краски — под влиянием Зборовского (см. гл. XLVII), которому ГПУ поручило добиться прекращения издания «Бюллетеня» в Париже. О влиянии, которое этот орган продолжал оказывать на общественное мнение, свидетельствует, в частности, письмо в редакцию «Бюллетеня» от Н. Дьяконова, находившегося в лагере для интернированных участников гражданской войны в Испании. «Прошу, если возможно, выслать ваш Бюллетень,— писал Дьяконов 20 июня 1939 года.— Здесь в лагере есть до 200 человек, владеющих русским языком (болгары, сербы, немцы, итальянцы, латыши и проч., приехавшие из СССР, но до сих пор сидящие здесь и почему-то не имеющие пока разрешения вернуться в СССР). Кроме того, до 130 русских эмигрантов, ещё в Испании подавших просьбу о возвращении, ибо им ещё во Франции (Союз Возвращения) было сказано, что путь в СССР лежит через Испанию… Если есть [Бюллетени] хотя бы за старые годы, то всё равно присылайте. Здесь в лагере произошёл раскол между сталинцами и троцкистами. Лагерь раскололся на две группы» [724].

Помимо партий и групп, принимавших участие в деятельности IV Интернационала, в рабочем движении 30-х годов существовали социалистические, революционные силы, которые открыто выражали свои симпатии к Троцкому и враждебность по отношению к сталинскому режиму.

В 1938 году Троцкий констатировал, что под влиянием «чисток» и других преступлений сталинского режима «либеральные и демократические круги на Западе начали уставать быть обманываемыми. Недоверие к советской бюрократии, которое, к несчастью, нередко совпадает с охлаждением к СССР, стало охватывать всё более широкие слои. С другой стороны, острая тревога стала проникать в рабочие организации» [725].

Выражением этой тревоги явились, в частности, документы анархистских партий, которые в то время выступали с призывом к социалистической революции. В декларации Международной рабочей ассоциации (Интернационал анархистов) от 28 марта 1936 года говорилось о Сталине как о душителе свободы русского народа [726]. В воззвании французских анархистов от 15 марта 1936 года указывалось: «Советская Россия — это та страна, где ссылают в Сибирь, где людей обрекают на медленную смерть в Соловках… Это страна, являющаяся колыбелью ГПУ, самой жестокой и самой варварской полиции в мире» [727].

Хотя в партиях II Интернационала под влиянием политики Народного фронта критика сталинизма оказалась на время заглушённой, в мире существовало немало социалистических партий и групп, которые не без основания были названы Сталиным на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года «резервами троцкизма» [728]. К ним относилась, например группа Шефло в Норвегии . Сам Шефло в прошлом был активным деятелем Коминтерна и Норвежской коммунистической партии. В 1920—1924 годах он принимал участие в работе 2—5 конгрессов Коминтерна, в 1921—1927 годах являлся членом ИККИ, в 1924—1927 годах — членом Президиума ИККИ, членом Политбюро Норвежской компартии и главным редактором её печатного органа, в 1921—1930 годах — депутатом норвежского парламента. В 1935—1936 годах он неоднократно встречался с Троцким [729].

Шефло редактировал газету «Серландет», тираж которой к середине 30-х годов достиг 6 тыс. экземпляров. В ней Шефло в разгар большого террора бичевал сталинские судебные подлоги. В августе 1937 года он писал: «Обвинения в троцкизме, выдвинутые против людей только за то, что они имеют собственное мнение,— не аргументы. Они показывают духовную нищету тех, кто выступает с такими обвинениями… Борьба против террора в СССР — это борьба между теми, кто защищает истину и социалистическую мораль, и теми, кто полагает, что моральные принципы — это нечто вышедшее из моды, и что социализм представляет собой чисто материальные отношения. Само собой разумеется, что рабочий класс не примет такого определения социализма» [730].