Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)

Братья мои и друзья! Склонившись, мы стоим на коленях, головы наши посыпаны золой, мы обливаемся слезами. Иначе и быть не может. Кто в силах прийти и сказать нам – хватит надрываться, стонать у этих ям, у этой пролитой крови.

И всё-таки, братья и друзья, слушайте меня. Встаньте, дорогие, с земли! Отряхните с себя золу! Окрепните духом! Если у человека отнимают ногу или руку, или даже палец, то он в чем-то сокращается, становится меньше, чем был. Но у народа, если у народа бывает горе, если уничтожают народ даже наполовину или на три четверти, то это как с каплей воды, с шариком ртути: ты отщепил половину, но вторая половина тут же округляется, заполняется и снова становится целой.

Так встанем же с земли и выпрямимся во весь рост".

И. Кипнис написал рассказ, в котором предложил евреям носить на груди магендавид – рядом с орденами и медалями. Критики подсчитали, что слово "еврей" в рассказе повторяется 13 раз; Кипниса зачислили в "буржуазные националисты" и исключили из Союза писателей.

Прошло несколько лет. В Бабьем Яре ничего не менялось, и в 1948 году И. Эренбург получил такое сообщение: "Я вам принес, как своеобразный сувенир, человеческие кости, собранные мною на дне Бабьего Яра. Это место… находится в возмутительном запущении. Там пасутся коровы, а кости, как вы видите, валяются рядом. Прекрасный склеп над Бабьим Яром превращен в уборную. В местной газете поднимался вопрос, не разбить ли парк "на живописных склонах Бабьего Яра"…"

6

Ученый-металлург В. Фундатор, один из создателей танка Т-34, решил увековечить память уничтоженного еврейского населения местечка Червень Минской области. Там погибли его отец и мать, а потому он начал собирать деньги, чтобы установить памятник на месте расстрела и указать на идиш: "Евреям – жертвам фашизма".

По заказу Фундатора на московском заводе отлили сорок чугунных плит с именами погибших (было их около 1000 человек); плиты привезли в Червень, а в минский обком партии поступила секретная докладная записка от комсомольского руководителя – о недозволенной деятельности "группы граждан еврейской национальности":

"Памятник ставится погибшим одной национальности (еврейской), в то время, как там есть и жертвы из белорусов, русских и украинцев. Памятник имеет форму чисто национальной архитектуры, надпись на нем выполнена на еврейском языке. Имеется организация, по-видимому, националистического характера, у которой есть свои филиалы и три-пять организаторов…"

Памятник не установили. Чугунные плиты унесли местные жители. Фундатора уволили с работы. Через много лет в Червене появился стандартный памятник с указанием, что на том месте похоронены советские граждане, убитые немецко-фашистскими захватчиками.

В 1949 году поэта С. Голованивского обвинили в ненависти к советскому народу: в поэме "Авраам" на украинском языке он описал равнодушие многих жителей к судьбе евреев, которых гнали на уничтожение в Бабий Яр.

В том же году осудили симфонию харьковского композитора Д. Клебанова "Бабий Яр". Это была, по мнению критиков, симфония, "наполненная библейскими мотивами и проникнутая трагической обреченностью"; композитор "забывает о дружбе и братстве советских народов и проводит идею полного одиночества советских людей, замученных немцами в Бабьем Яре".

Художник З. Толкачев побывал в Майданеке и Освенциме сразу после их освобождения, сделал множество рисунков с натуры и создал графические циклы "Майданек", "Освенцим", "Цветы Освенцима". В 1949 году газета "Правда Украины" назвала его творчество "глубоко порочным" за "сионистско-религиозное содержание", а графические циклы художника – проявлением "буржуазного национализма и безродного космополитизма".

А. Борщаговский, писатель: "На одном из альбомных листов прозревшие "судьи" вдруг увидели изображение таллеса… Толкачева, обличителя фашизма и расизма, распинали только за то, что… таллес на колючей проволоке лагерной ограды напоминал о народе, обреченном фашистами на полное уничтожение".

***

Статьи И. Эренбурга первого года войны также не избежали цензуры. В описаниях убийств еврейского населения Витебска и Киева отсутствовала национальность погибших: "шесть тысяч витебчан – в ямах", "на кладбище в Бабьем Яре расстреляли пятьдесят пять тысяч киевлян". Однако впоследствии в статьях Эренбурга уже появились сведения об уничтожении евреев: "Нет больше в украинских городах старых евреев – чудаков и мечтателей, портняжек и сапожников…"