Сергей Яров - Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941 —1942 гг.

— Анастасия Ивановна, мне тарелочку!

— Анастасия Ивановна, мне!

— Тасенька, мне двести граммов хлеба!

— Анастасия Ивановна, я давно сижу!

Все вдруг страшно оживлялись, вскакивали с мест, протягивали руки за супом, рискуя расплескать его на соседей.

Наконец первое роздано. Устанавливается полное молчание: слышно только хлюпанье и чавканье… Снова гвалт и крики – заказывают второе.

— Тася, Тасенька, мне две рассыпчатых, – басит могучий Вишняков.

— Анастасия Ивановна, а мне когда же? – врывается в общий гвалт чей-то тоненький умоляющий голос.

Тася растерянно и зло моргает глазами… Кто-то упрекает ее в нерасторопности, кто-то начинает рассуждать о грубости официанток, кто-то с сомнением смотрит на тарелку с кашей и, ища поддержки у соседа, спрашивает:

— Неужели здесь две порции?..

Потом опять все успокаиваются. Окончив обед, выстраиваются в очередь у расчетного стола… Официантки открыто сомневаются в честности расчета и, не стесняясь, оскорбительно громко переспрашивают, кто сколько съел…» [74] Кулагин Г. Дневник и память. О пережитом в годы блокады. Л., 1978. С. 153; ср. с записью в дневнике И. Д. Зеленской 20 сентября 1942 г.: «…Из-за всякого пустяка вспыхивают колкости и стычки между соседями и с официантками… Каждый стол старается зазвать ее и опередить соседний…» (Зеленская И. Д. Дневник. 20 сентября 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11 Д. 35. Л. 100 об.).

Раздражение обнаруживалось не только в столовых [75] Змитриченко А. О. [Запись воспоминаний] // 900 блокадных дней. С. 93; Капранов Б. Дневник. Цит. по: Будни подвига. Блокадная жизнь ленинградцев в дневниках, рисунках, документах. СПб., 2006. С. 38 (Запись 19 ноября 1941 г.); Остроумова-Лебедева А. П. Автобиографические записки. С. 274 (Дневниковая запись 29 января 1942 г.); Коноплева М. С. В блокированном Ленинграде. Дневник. 4 октября 1941 г.: ОР РНБ. Ф. 368. Д. 1. Л. 123; Н. П. Заветновская– Т. В. Заветновской. 5 февраля 1942 г.: Там же. Ф. 1273. Л. 32. . «Все были раздражены до невероятности», – вспоминал Д. С. Лихачев [76] Лихачев Д. С. Воспоминания. С. 473. Свидетельства об этом, возможно, являются чрезмерно эмоциональными и пристрастными, но игнорировать их нельзя. См. дневник А. Лепковича: «Люди настолько огрубели, что в городе не узнаешь ни одного человека, пережившего это время тем, каким он был» (Лепкович А. Дневник. 20 мая 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 59. Л. 18 об.); письмо А. И. Зеленовой друзьям 22 февраля 1942 г.: «Мечтаем о любой еде. Перегрызлись друг с другом, презираем друг друга, ибо условия, в которых мы находились, обнажили все качества» (Анна Ивановна Зеленова. Статьи. Воспоминания. Письма. СПб., 2006. С. 115); запись в дневнике М. Тихомирова 21 января 1942 г.: «Толпа людей с ведрами и другими посудинами ругается, кричит; воду черпают, стоя на коленях, проливают, толкаются…» (Дневник Миши Тихомирова. СПб., 2010. С. 29). См. также: Рабинович М. Б. Воспоминания о долгой жизни. СПб., 1996. С. 189. . Стычки и споры между людьми обычны для любого времени, не только для войны, но характерными тут являлись их накал и их причины. Раздражение вызывали и неприспособленные к блокадным тяготам, житейски беспомощные горожане и те, кто удивлял своим здоровым видом. Продавщицы неприязненно относились к тем, кто готов был часами стоять у пустых прилавков [77] См. дневник В. Базановой: «Прохожу мимо рынка. Стоят очереди. Если спросишь, зачем стоят, получишь раздраженный ответ продавщицы: „Они сами не знают, за чем стоят. Говоришь, что ничего нет“». ( Базанова В. Вчера было девять тревог… // Нева. 1999. № 1. С. 129 (Дневниковая запись 22 ноября 1941 г.)); Дневник Ф. А. Грязнова:«…Некоторые упорно стоят у дверей магазина, несмотря на предупреждение завмага, что… ничего в продажу не поступило» ( Грязное ФА. Дневник. С. 124 (Запись 27 ноября 1941 г.)). .

Ехавшие в трамвае – к попутчикам, которые пытались втиснуться в переполненный вагон [78] О криках, «истерических воплях», ругани в трамваях говорилось даже в имевших оптимистический характер очерках Н. Тихонова; он, правда, подчеркивает, что они являлись редкими ( Тихонов . Ленинград в ноябре // Тихонов Н. Ленинград принимает бой. С. 304); см. также: УманскаяА. С. Дневник. 12 декабря 1941 г.: ОР РНБ. Ф. 1273. Д. 72. Л. 44; Фадеев А. Ленинград в дни блокады (Из дневника) // Фадеев А. Собр. соч. Т. 4. М., 1970. С. 118. . Люди в очередях – к отстаивавшим свое право быть впереди обладателям различных «номерков». Раздражал медленно бредущий прохожий, мешающий идти другим [79] Лихачев Д. С. Воспоминания. С. 476. По устному свидетельству блокадницы Е. М. (1910 г. р.) более всего она боялась, что кто-то упадет перед ней на дороге: не было сил ни перешагнуть через него, ни обойти его. . Раздражали крик голодного ребенка, даже уборщица, согревшая чай за полчаса до обеденного перерыва и лишившая всех надежд выпить его горячим [80] Ходорков Л. А. Материалы блокадных записей. 4 марта 1942 г.: РДФ ГММОБЛ. Оп. 1-р. Д. 140. Л. 20; Зеленская И. Д. Дневник. 22 ноября 1941 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 35. Л. 34 об. .