Андрей Богданов - Опальные воеводы

И погрязнув в таковых сквернах и кровопролитии, посылаешь в чужие земли под стены чуждых градов великую христианскую армию без искусных и знаменитых полководцев, не имеющую к тому же мудрого и храброго предводителя… что бывает в войске всего погибельней и мору подобно.

Посылаешь армию без людей, с овцами и зайцами, не имеющими доброго пастыря, которые по ветру гонимого листа боятся, — как и в прежнем своём послании писал я тебе о каликах твоих, их же воеводишками силишься бесстыдно делать вместо тех храбрых и достойных мужей, которые перебиты и разогнаны тобой!»

Полоцкая катастрофа потрясла Курбского, узревшего возможность военного разгрома Московской Руси, обескровленной террором. При Грозном это было неизбежно. Князь разрывался между мало реальными планами истребить царя или хотя бы временно образумить его.

Не склонный к бессмысленной брани, Курбский писал Грозному в надежде вызвать «истинное покаяние» царя. Этим он начал письмо и закончил в нововзятом Полоцке призывом:

«Вспомни прошедшие дни и возвратись! Доколе, безумный, бесчинствуешь против Господа твоего? Разве не пришёл час образумиться, и покаяться, и возвратиться ко Христу, пока ещё не исторглась душа из тела, ибо после смерти не опомнишься, а в Аду не исповедуешься и не покаешься! Ты же бывал мудрым…»

Через 12 дней, 15 сентября 1579 года, когда царские войска потерпели новое сокрушительное поражение в крепости Сокол, Курбский вынужден был дополнить свое послание четкой постановкой вопроса о судьбе Московского царства. Прежде, при благочестивом царе, писал Андрей Михайлович (отложив ввиду тяжести ситуации обличение гнусного нрава молодого Грозного), Русь шла к победам.

«За тобой и ради тебя все добрые люди следовали за крестоносными христианскими хоругвями. Народы различные варварские не только городами, но и целыми царствами покорялись тебе, и перед полками христианскими шёл архангел-хранитель с воинством его… и животворящего креста сила помогала тебе и воинству твоему!

Когда же развращенные и прелукавые развратили тебя, и супротивным стал ты, и после покаяния возвратился на прежнюю свою блевотину… вместо избранных и преподобных мужей, правду тебе говоривших не стыдясь, окружил ты себя прескверными паразитами и маньяками. Вместо крепких воевод и полководцев Бог дал тебе гнуснейших и ему ненавистных… вместо храброго воинства — кромешников или опричников кровоядных, которые несравнимо отвратительней палачей…

И если погибают цари и властелины, создающие жестокие и неподъемные законы, — тем паче должны погибнуть со всем домом своим те, которые… опустошают свою землю и губят подданных целыми родами, не щадя и грудных младенцев, — за которых должны властелины, каждый за подданных своих, кровь свою в борьбе с врагами проливать!..

О споспешник древнего зверя и самого великого дракона, который искони противится Богу и ангелам его, погубить желая всю тварь Божию и все человеческое естество! Что так долго не насытишься кровью христианской, попирая совесть свою?..

Воспомяни дни своей молодости, когда блаженно царствовал!

Не губи себя и вместе с собой дома своего!..

Очнись и воспрянь! Еще не поздно, ибо самовластие наше и воля исправления к лучшему не отнимется, пока не рассталась с телом душа, данная нам Господом Богом для покаяния».

Так Курбский, отложив справедливый гнев, молил Грозного исправиться. С третьим посланием он отправил к царю второе, которое прежде не видел смысла посылать, и подходящий к случаю перевод «Парадоксов к Марку Бруту» Марка Туллия Цицерона.

Перевод «Парадоксов» был лишь малой частью обширной просветительской деятельности Курбского за границей. Она, как легко можно догадаться, почти не интересовала советских исследователей, хотя жизнь князя в Литве и на Волыни отразилась в превеликом множестве источников.

Еще в 1849 году Н. Д. Иванишев опубликовал двухтомник польско-литовских актов, относящихся к Курбскому. М. А. Оболенский, А. С. Архангельский и Г. З. Кунцевич подготовили во второй половине XIX — начале XX века издания ряда сочинений князя в защиту православия. Но уже второй том издания Кунцевича, содержащий важнейшие переводы Курбского, попал под Октябрьский переворот и, разумеется, так и не увидел свет. Значительная часть трудов Андрея Михайловича, в том числе оригинальных, недоступна широкому читателю.

Создано впечатление, будто Курбский только и занимался перепиской с Иваном Грозным! Ведь мало кто знает толстую книгу В. Андреева «Очерк деятельности князя Курбского в защиту православия в Литве и на Волыни» (М., 1873). Мало кто может обратиться к исследованиям Ю. Бартошевича, А. С. Архангельского, А. Ясинского, К. Харламповича, П. В. Владимирова, А. И. Соболевского, В. С. Иконникова, А. С. Грушевского и других солидных ученых, не переиздававшихся в советское время.