Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

Но однажды Кудрявцев, уже сменивший к этому времени подполковника Волкова на должности начальника отдела, передал Куманину ксерокопии машинописных листов.

— Ты у нас историк, — сказал он Куманину, — почитай и позабавься.

— А потом? — спросил Сергей.

— Держи у себя, может пригодится. Помнишь, слухи ходили о таинственной книге, что кочевала по генеральским кабинетам? Мне кажется, это отрывок из нее.

— А вы сами читали? — поинтересовался тогда Куманин.

— Просмотрел, — махнул рукой начальник отдела. — Галиматья антисоветская, про последнего царя. Ты, может, и найдешь что-нибудь интересное, для общего развития.

Поскольку по этому материалу не надо было писать никакого заключения, подвергать его экспертизе на предмет установления пишущей машинки, а через нее автора, Куманин просмотрел материал мельком и полностью согласился с мнением Кудрявцева. Папку с этими листками он положил в шкаф с другими конфискованными рукописями. Все руки не доходили их актировать и сжечь.

Сейчас Куманин вспомнил об этих листках и решил их перечесть. В его шкафах и сейфах всегда царил идеальный порядок, поэтому он быстро нашел папку и положил ее перед собой на стол, отодвинув в сторону пишущую машинку. На верхнем листе ксерокопии черными чернилами была написана цифра «1», а ниже, где начинался текст, значилось:

«Глава IX. Последняя попытка заключить мир».

В самом конце XIX века, — прочел Куманин, — Россия получила уникальный шанс сойти со своего многовекового кровавого пути, и наконец, добиться мира, согласия и процветания. Этот шанс страна получила в лице нового императора — последнего русского царя Николая Александровича Романова, вступившего на престол после неожиданной смерти своего отца в 1894 году.

«Новоявленный император — совершенно уникальное явление в русской истории. Другого такого властителя среди князей киевских, царей московских, императоров всероссийских невозможно отыскать. На русском троне оказался тот самый русский интеллигент, чей образ робко моделировали Толстой и Достоевский, Чехов и Куприн, Ключевский и Соловьев, Розанов и Флоренский. Появление подобного человека на русском престоле было полной неожиданностью для современников, но они не успели оценить его по достоинству. Не смогли понять этого человека соотечественники, ни те, что тысячами погибали в большевистских лагерях, ни те, что прозябали в эмиграции. „Во, дает!“ — подумал Куманин скорее с чувством восхищения, нежели возмущения.

«Ни один из русских, да, пожалуй, не только русских государственных деятелей не был так оболган, как Николай II. Обливать грязью его начали еще при жизни, — сначала робко: не вырвут ли языка, не посадят ли по 246-й статье на двенадцать лет, потом, поскольку ничего подобного не случалось, все смелее, развязнее, вне рамок приличия. А ведь нападкам и клевете подвергался в собственной стране не кто-нибудь, а самодержец, абсолютный монарх, имеющий право по собственной воле казнить и миловать своих подданных!

За годы коммунистического режима, то есть за последние семьдесят лет, имя Николая II пытались стереть со страниц российской истории, из него пытались сделать ничтожество и кровопийцу одновременно. Ни один русский царь не вызывал у новых правителей столько ненависти, как Николай II, что уже само по себе было весьма поразительно. Анализируя природу этой ненависти, легко понять, что она основана на желании во что бы то ни стало скрыть сделанное этим замечательным человеком, монархом, который хотел и мог вывести Россию из страшного состояния, в котором она пребывала в течение тысячелетия.

Но историческую правду так же трудно скрыть, как и шило в мешке. За двадцать три года своего царствования Николай II никогда ни на кого не повысил голос, он не орал матом на министров и не бросал согнутые вилки в тарелки иностранных послов, как его отец, не бил тростью камергеров, как его дед, не хлестал по морде извозчиков и городовых, как прадед. Со всеми он был сдержан, любезен и безукоризненно вежлив. Он никогда (до последних минут своей жизни) не терял самообладания и мужества, не устраивал истерик, никому не угрожал крепостью или Сибирью. Он был выше сплетен, грязи, клеветы, обрушившихся на него. Он ни разу не применил закон «Об оскорблении Величества», ни одного человека не лишил свободы в несудебном порядке, то есть своей волей, на что имел право. Он стал первым царем в истории России, который осознавал себя главою государства, а не хозяином огромного нелепого подворья. Он искренне любил свою страну и свой народ, которые, к сожалению оказались не подготовлены к появлению такого государя…