Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

— 21-е? — переспросил владелец халата, — Как быстро бежит время. Завтра у меня самолет. Хорошо, что ты пришел, а то бы я и не вспомнил.

И он сделал еще глоток из бутылки.

— Где Сашинский? — поинтересовался Климов.

— Умер, — ответил поклонник адмирала Курбе, опустив, наконец, бутылку, чтобы взять тарелку с цветной капустой и понюхать.

— В этом была необходимость? — вздохнул Климов.

— Не знаю, — поморщился его собеседник, с отвращением отодвигая обратно тарелку. — Как говорил ваш Ленин — лучше расстрелять на сто тысяч человек больше, чем на одного меньше.

— Это говорил не Ленин, а Гиммлер, — поправил Климов.

— Какая разница, — икнул неизвестный. — Прошу прощения. — Он посмотрел на Климова совершенно непьяными серыми глазами.

— Ты мне надоел, Климов, — проговорил, он, — надоел еще в Москве. Зачем явился сюда, проконтролировать меня? Иди и убедись: труп валяется в соседнем номере, если, конечно, его не увезли. Тогда ищи в Сене. Самоубийство — это тягчайший грех, — пьяно рассмеялся мужчина,

Климов поморщился. Он не любил распущенности. То, что сказал человек, зарегистрированный у портье как Поль Жульен, было, может быть, и остроумно, но смеяться при этом не следовало, тем более над покойником.

— Ладно, Жульен, — сказал генерал, — наша работа требует большого нервного напряжения, и каждый снимает его по-своему. У меня нет принципиальных возражений…

— Что-то ты длинно говоришь, — буркнул тот, которого называли Жульеном, — как на партсобрании, — и повторил: «Самоубийство — грех».

— Я — атеист, — засмеялся Климов, — и в глупости не верю. Подобными сентенциями можно было заморочить голову покойному Андропову, царство ему Небесное. Я уже дважды кончал жизнь самоубийством, после чего меня оба раза повышали в чине…

— Никто не спорит, — согласился Поль, — ты уникальный экземпляр, что-то вроде цветущей липы, торчащей из спусковой трубы унитаза.

— Там столько удобрений, — еще пуще развеселился Климов, — что я сам удивляюсь, почему в унитазах ничего не растет. Но послушай меня внимательно… — Климов запнулся и добавил, — Поль. Я специально решил перехватить тебя по дороге домой, чтобы предупредить — весь наш согласованный график летит к чертям. Начались не очень пока понятные процессы ускорения, похоже, колесо пускают с горы…

— Ничего страшного, — хмыкнул Поль. — Придумаете какой-нибудь новый лозунг, например, «Ускорение-90».

— Уже напридумано, — заметил Климов, — на десять лет вперед, должно сработать. Дело не в нас, а в том, что ускоряются глобальные процессы. Стена может рухнуть уже в конце этого года, где-нибудь в ноябре-декабре. И начнется домино.

Поль с интересом взглянул на Климова и протянул ему бутылку:

— Выпить хочешь?

Климов молча принял бутылку, достал из кармана пиджака складной телескопический стаканчик, налил туда рому, выпил и снова налил.

— Курбе совершенно напрасно подался в адмиралы. Он стал бы известнее, если бы догадался запатентовать свой рецепт рома. — И выпил второй стакан.

— На этих развалинах, — продолжал Климов, заедая ром кофейным зернышком, добытом в каком-то другом кармане, — останется мощная западная группировка войск. Тебе не страшно, Поль?

— Страшно должно быть вам, — произнес Поль, доставая из-под стола новую бутылку, — потому что эта ваша группировка. А поскольку у нее уже нет пути вперед, она может раскапризничаться, не желая возвращаться назад, домой. Тогда вам придется налаживать там механизмы воздействия, рыночные, наверное. Генералы приватизируют все вооружение, загонят его и наверняка станут не столь свирепыми, как во времена развитого социализма. Богатые люди — не агрессивны. Это прекрасно понимали вожди, потому попытались всех загнать в нищету и превратить в замороженное пушечное мясо…

— Слушай, — перебил его Климов, — хочешь, я испрошу для тебя место зама Горбачева по идеологии?

— Нет, — замотал головой Поль, — не надо. Платят у вас мало, Я, Климов, получаю в неделю больше, чем ты в год, хотя и не генерал.

И он снова приложился к бутылке.

— В этом и заключается вся суть горбачевской перестройки, — философски заметил Климов, — чтобы мы могли получать в день больше, чем ты, Майк, за всю жизнь.

— В высшей степени похвально, — ответил тот, кого Климов на сей раз назвал Майком. — Когда люди ставят перед собой высокие цели, они всегда добиваются успеха, поверь. Но ближайшие пять-десять лет вам придется здорово потеть. Работать не страшно, если труд хорошо оплачивается, не правда ли?