Павел Бегичев - Уроки истории

— Ешь, несчастная и моли Бога обо мне! — сказал бедняк мультимиллионерше и пошел прочь…

Намациха ошарашенно смотрела вслед тому, кто был в тысячу раз беднее ее.

Поступок землепашца так поразил епископшу, что она бережно принесла эту краюху хлеба домой и назначила строгий пост. Несколько месяцев питалась она только этой краюхой, ежедневно отщипывая от нее по маленькому кусочку…

А ведь могла и расхохотаться, сказав: я сама зарабатываю на хлеб!

Эта история напомнила мне менталитет апостола Павла. Человека, у которого был свой неплохой бизнес. Человека, который обеспечивал себя сам, но бывало так, что и он брал деньги у людей…

Например он писал филиппийцам:

— Вы знаете, Филиппийцы, что в начале благовествования, когда я вышел из Македонии, ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду. [Говорю это] не потому, чтобы я искал даяния; но ищу плода, умножающегося в пользу вашу.

Павел брал деньги с филиппийцев, чтобы они могли получить награду от Господа.

Почему же мы часто стесняемся принять помощь от ближних? Нет ли в этом гордыни, которая сводит на нет всю нашу деятельность?

Большинство служителей сегодня стесняются жить подаянием. Мне вот интересно, почему? И не восстанет ли супруга епископа Намация на суд с нами и не осудит ли?

А тот крестьянин, получивший на небе огромный венец, не вызовет ли горькое негодование тех, кто нашими отказами от помощи и ложной скромностью был лишен плода в Царстве Божьем?

Дай Бог, чтобы не было так…

Вот мы все любим рассказы о чудесных исцелениях. В церквах даже специальный жанр придумали. Называется «СВИДЕТЕЛЬСТВО».

В рамках жанра принято рассказывать о жутких симптомах различных болезней, невероятных страданиях и близости к смерти, а потом какой нибудь досужий праведник рассказывает секрет очередного христианского крекс–пекс–фекс–молитвословия, и вуаля! Готово исцеление. Восторженные покачивания головой в такт рассказа в исполнении церковных старушек с болезнью Паркинсона — неотъемлемая часть этого жанра, равно как и радостные завывания проповедника и всхлипывающее «Халлельюя» (ну, или: «Богородице, Дево, радуйся!», или суховато–деловитое «Аминь! Слава Господу!» — это уж в зависимости от конфессии) — прилагаются!

Считается, что рассказ исцеленного — главное свидетельство о величии Божьем.

Правда, памятование о Евангелии в таких случаях отшибается напрочь, ибо всем нам ведомо, что Христос запрещал рассказывать об исцелениях настолько часто, что не заметить этого просто никак невозможно!

Почему? Да потому что исцеленный и сам, как правило, толком не знает, кто такой Иисус, исцеливший его.

Исцеленному, прежде чем рассказывать, неплохо было бы хотя бы какое то время походить с Иисусом, поучиться, поднабраться Слова Божьего. А уж потом свидетельствовать не о терапевтических способностях Христа, а о Кресте и Воскресении из мертвых…

Но, увы!

Слишком многие полагают, что болезнь и исцеление непременно должны привести человека к правильному познанию Христа.

Вот взять, хотя бы одно раннее житие.

Прокл — это не глагол прошедшего времени. Это имя деревенского христианина из села Калипта, что близ Анкиры.

На рубеже первого и второго веков нашей эры, Прокл обратился к Христу. С эпохой человеку явно не повезло, ибо император Траян очень христиан не любил.

А в селе Калипта, да и во всей местности правил некий губернатор по имени Максим, верный приспешник кровавого антицерковного траяновского режима.

Он то однажды и заарестовал нашего Прокла. Привязал к своей колеснице, да повез в пытошную…

Тут Прокл смекнул, что надо бы помолиться. Но то ли не читал он в Евангелии о Господнем запрете на свождение огня с небес, то ли по другой причине, — словом помолился Прокл о том, чтобы колесница остановилась…

Видимо, ангел, несущий Господу эту молитву, по дороге присовокупил к прошению кое что от себя, потому что, согласно житию, колесница не только стала, но и сидящий в ней Максим впал в оцепенение.

В тогдашнем уголовном кодексе не было статьи за парализование губернатора, поэтому все, натурально растерялись.