Свободин Петрович - НАРОДОВОЛЬЦЫ

Александр Второй. Что они имеют против меня, эти несчастные, что они травят меня, как дикого зверя!

Лорис. Уже получены сотни. верноподданнейших адресов с выражением любви и преданности вашему величеству. Газеты начали публиковать их. Это обнаруживает, что общество здорово и деятельность дерзких злоумышленников не может приостановить спокойное течение и развитие преобразований, предпринятых на благо России с первых дней вступления вашего величества на престол!

Александр В т оро й. Надо подготовить рескрипт, обратить внимание на воспитание юношества…

Лорис. Рескрипт подготовлен, ваше величество.

Александр Второй. Как хорошо бьют колокола Ивана Великого… В Москве я всякий раз оживаю… И вот еще прошу вас, Михаил Тариэлович, мне говорят, что в газетах стали писать о конституции, точно это совершившийся факт, это ужасно, если это правда.

Лорис. Я произведу строжайшее расследование, ваше величество.

Толпа приветствует царя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

12

В приемной Лорис -Меликова представители прессы ждут выхода министра. Прог у ливаются парами.

Западник. Конституция?

Левый. Еще нет, но к этому идет, – иначе зачем мы здесь?

Западник. Зачем? Не знаю. Но газета ваша забегает вперед. Извините меня. Ну зачем, зачем ваш «Голос» печатает то, что следует держать в уме? Эдак можно все дело испортить.

Левый. Называя дело по имени, испортить его нельзя. А ваши «Санкт-Петербургские ведомости», всякий раз как доходят до э т о г о слова, погружаются в туман намеков…

Западник. Печально будет, если надежды, возбужденные в обществе в начале царствования, так и останутся надеждами. Единственно, чего желают в Зимнем, – это чтобы подданные поменьше вспоминали то, что им обещали.

Левый. Но мы не забудем – в России есть общественное мнение!

Правый. Нигилисты, социалисты, общественное мнение, ничего этого нет, – поляки гадят, и вся недолга, вся наша смута – интриги тайного польского комитета. И мои «Московские ведомости» это доказали-с.

Славянофил. Ну уж это вы, Михаил Никифорович, уж это вы… Где же поляки, когда, наши уходят в пропаганду и чем дальше, тем больше. Молодежь нельзя держать без своего дела! Надо ей дело дать, дело!

Правый. Молодежь! Какая это молодежь – студентики! Не пропаганда страшна, доложу я вам, а податливость к ней нашей так называемой образованной среды. Ей, как кость, только кинь что-нибудь эдакое против властей, против церкви! Умны-с слишком стали, самородного здорового смысла лишились!

Славянофил. Не в уме тут дело, Михаил Никифорович. Историческая беда наша в полном разрыве интеллигенции и народа. И вот, стало быть, образовывается пустое пространство. И, стало быть, это пространство и заполняют социалисты с их проповедью убийств. А нам надо чутко, ох, дорогой мой, как чутко прислушиваться к указаниям нашей родной истории. А то ведь мы кто? Нищие, вымаливаем у Запада обноски его обветшалых форм, вот мы кто, любезный мой!

З а п а дни к. В славянофильстве хотите спастись, свет Иван Сергеевич, – это при историческом-то повороте нашем к Западу. Поздно, батенька, промышленность не позволит, биржа – слыхали, – биржа и не позволит!

Левый. А я вам говорю, дело идет к конституции, – нельзя игнорировать процессы, происходящие в стране в последние двадцать лет!

Пра в ы й. Никаких процессов нет, есть триста смутьянов, отправьте их на каторгу, и все будет спокойно.

Левый. Это политическая слепота!

Правый. Что надо, видим-с, – между прочим, и подстрекательские статейки в вашем почтенном издании-с!

Внезапно входит Лорис -Меликов.

Лорис. Господа редакторы! Я счел за необходимость пригласить вас, чтобы просить в направляемых вами изданиях не возбуждать умы читателей надеждами на скорые и кардинальные перемены в правлении нашего отечества. Я требую не употреблять само слово «конституция» под страхом запрещения издания! Мы живем в ужасное время злодейских действий кучки анархистов, возбуждающих молодые и незрелые умы. Правительство будет действовать твердо и подавит самыми жестокими мерами преступные заговоры! ( Выходит на авансцену, взяв под руку Лев о го. ) Поймите и вы меня, я поклонник вашей уважаемой газеты, разделяю ее программу, я за конституцию, скажу вам более – проект уже есть, но помогите мне, не раскрывайте карт… Партия Аничкова дворца, наследник, Победоносцев спят и видят мое фиаско, они пугают е г о конституцией, умалением власти, а вы… Самое опасное сейчас – это спугнуть… ( Оставляет Левого и берет под руку Славянофила. ) То, что делает ваш Славянский комитет, возбуждает во мне чувство интереса и глубокой признательности – русские формы, только русские формы… вече… земский собор… ( Оставляет Славянофила и берет под руку Западника. ) Связи с Европой, с миром, торговля, промышленность – это и моя программа. У меня этот «славянский базар» вот где сидит! ( Оставляет З а падника и мягко берет под руку Правого. ) Михаил Никифорович, верьте мне, я прекращу это либеральное словоизвержение, но поймите действия властей – нельзя возбуждать умы, надо тонко, тонко, а вы, дорогой, с плеча! Аресты производятся, я вырву этот социалистический гнойник, но не кричите же на всю Россию об этом, не опережайте, администрации, не раскрывайте ее действий! Я надеюсь на вас! Прощайте! ( Выходит на с е редину приемной и обращается ко всем. ) Господа, вам все ясно! Я уверен, что все печатные издания будут работать рука об руку на благо России и русского народа. Так ведь, господа!