Александр Кавтарадзе: Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг.

2*Состав военных округов по губерниям и уездам см.: Военно-статистический ежегодник за 1912 г. СПб., 1914. С. 473–515.

3*В том числе 27 генералов, 241 штаб- и 2129 обер-офицеров казачьих войск. При этом в строевых частях русской армии существовал «некомплект», который на апрель 1914 г. составлял 3380 обер-офицеров (ЦГВИА. Научно-справочная библиотека. Всеподданнейший доклад Военного министерства за 1914 г. С. 1).

4*К Октябрю 1917 г. в русской армии были следующие средние военно-учебные заведения: Пажеский корпус (привилегированное заведение, состоявшее из пяти старших классов кадетских корпусов и двух специальных классов с курсом военных училищ); военные училища: Александровское, Алексеевское, Владимирское, Иркутское, Казанское, Киевское (с июля 1914 по октябрь 1915 г. — 1-е Киевское, Николаевское (с июля 1914 по октябрь 1915 г. — 2-е Киевское), Одесское, Павловское, Ташкентское, Тифлисское, Чугуевское; кавалерийские училища: Елисаветградское, Николаевское, Тверское; казачьи училища: Новочеркасское, Оренбургское; артиллерийские училища: Константиновское, Михайловское, Николаевское, Сергиевское; инженерные училища: Алексеевское, Николаевское; Военно-топографическое. Всего в Пажеском корпусе и 25 училищах было 780 генералов, штаб- и обер-офицеров и 10 178 юнкеров (из них 330 пажей). Хотелось бы особо отметить, что в русской армии с 1910 г. «юнкерских училищ», о которых часто говорится в советской исторической литературе, уже не было: приказами по военному ведомству № 62 и 243 от 1910 г. последние юнкерские училища (Одесское, Чугуевское, Виленское, Тифлисское пехотные, Тверское кавалерийское, Новочеркасское, Оренбургское казачьи) были переименованы в военные (соответственно в кавалерийские и казачьи) училища. В русской армии было 29 кадетских корпусов, в которых по штату состояло 785 генералов, штаб- и обер-офицеров и 11 618 кадетов. См.: Общий состав чинов. I. Управления генерал-инспектора военно-учебных заведений. II. Главного управления сил заведений. III. Всех военно-учебных заведений, подведомственных названному Главному управлению. СПб., 1914 г.

5*В том числе офицеры, обучавшиеся в пяти академиях: Николаевской военной (до 1909 г. — Генерального штаба), Михайловской артиллерийской, Николаевской инженерной, Александровской военно-юридической, Интендантской и в офицерских школах (Стрелковой, Кавалерийской, Электротехнической, Воздухоплавательной и др.).

6*В это число не входят: офицеры Отдельного корпуса пограничной стражи (27 штабс- и 1338 обер-офицеров), который в мирное время имел двойное подчинение: его шефом был министр финансов, вопросы же укомплектования, размещения, обучения и т. д. находились в ведении военного министра; офицеры Отдельного корпуса жандармов (35 генералов, 407 штаб- и 555 обер-офицеров), подчинявшегося министру внутренних дел (после Февральской революции этот корпус был упразднен, многие генералы и старшие офицеры уволены, а младшие офицеры направлены в Действующую армию); примерно 200 генералов, штаб- и обер-офицеров казачьих войск, проходивших службу во внутреннем военном управлении во всех 11 казачьих войсках (Донском, Кубанском, Терском, Оренбургском, Забайкальским, Сибирском, Уральском, Семиреченском, Астраханском, Амурском, Уссурийском, по данным на 1 апреля 1912 г.).

По данным, приведенным в работе П.А. Зайончковского, «подавляющая часть офицеров — потомственных дворян (по происхождению. — А.К.) не имела никакой собственности [63] ; исключение составляла гвардия. Поэтому можно согласиться с мнением А.П. Корелина, что «в целом для большинства (по нашему мнению, для подавляющего большинства. — А.К.) офицеров жалованье (а после выхода в отставку — пенсия. — A.К.) представляло единственный источник средств существования» [64].

Таким образом, несмотря на то что в сословном отношении офицерский корпус русской армии накануне мировой войны «сохранял в основном дворянский характер» [65], родовое дворянство (исключая офицерство, относившееся к наиболее привилегированным полкам гвардии и особенно гвардейской кавалерии) было, как правило, беспоместным, а среди служилого дворянства высокий процент составляли разночинцы, хотя, как справедливо подчеркивает П.А. Зайончковский, это отнюдь не означало господства в офицерском корпусе «разночинной идеологии» [66]. Поэтому положение о том, что офицерский корпус русской армии был «буржуазно-помещичьим» или что он состоял, «как правило» , «в подавляющем большинстве» из выходцев или представителей «эксплуататорских классов» [67], не может быть, как нам представляется, признано правомерным ни для времени накануне мировой войны, ни тем более для осени 1917 г.