Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев

Дзержинский вопреки всему встретил Языкова куда более приветливо. Подумав, он не выставил просителя, а отправил к начальнику Особого отдела ОГПУ Генриху Ягоде. Перспектива достать со дна моря английские миллионы заинтересовала чекистов — в условиях отказа от политики военного коммунизма лишняя золотая валюта пришлась бы весьма кстати.

Уже через несколько дней инициативная группа в составе Владимира Языкова и инженера-механика Евгения Даниленко (автора проекта специального глубоководного снаряда) поступила в распоряжение ОГПУ и была зачислена на все виды довольствия.

13 марта 1923 года на свет появился приказ о создании Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) при Особом отделе ОГПУ СССР. Руководителем ЭПРОНа был назначен опытный чекист Л. Захаров-Мейер. Невероятно, но руководство ОГПУ в те дни было буквально одержимо идеей морских сокровищ. Иначе как объяснить тот факт, что уже в августе 1923 года полпред СССР в Лондоне Леонид Красин получил указание собрать все сведения не только о «Принце», но и о… «Титанике».

Что касается назначенного начальником ЭПРОНа Льва Захарова (партийный псевдоним — Мейер), то он — личность в истории с золотом «Принца» весьма особая.

Из воспоминаний внучки Захарова-Мейера:

«По партийной мобилизации, а не по зову сердца Лев Николаевич (Захаров-Мейер) стал чекистом. Он, конечно, знал о расстрелах «прямо по спискам», да, вероятно, и сам был в какой-то мере причастен к красному террору. Однако, как только в рамках ЧК появилось нечекистское дело, Лев Николаевич с радостью на него согласился. Он основал ЭПРОН — Экспедицию подводных работ особого назначения — и в 1923–1930 годах руководил ею. Разыскивание и подъём с морского дна затонувших судов на Чёрном, Азовском, Каспийском, а позже Балтийском и Белом морях захватило Мейера (под этим чекистским псевдонимом знали Льва Николаевича эпроновцы). Много раз в течение года Мейер выезжал в Севастополь, Новороссийск, Ленинград, оставаясь подолгу там, где работы были самыми напряжёнными и опасными. Его друзьями в то время стали корабельные инженеры, водолазы, отчаянные храбрецы, часто рисковавшие жизнью ради захватившего их дела. Всё началось с поисков золота на затонувшем ещё в Крымскую войну английском корабле «Принц»… За первые семь лет работы экспедиция собрала сведения о затонувших и затопленных военных и гражданских судах на морях и реках Союза, восстановила водолазное и спасательное дело, основала водолазную школу в Балаклаве, подняла из воды и дала промышленности тысячи тонн чёрного и цветного металла, передала на восстановление много военных и гражданских судов, часть которых вскоре уже использовалась по назначению. И всё это без субсидий и дотаций. Поднятый по инициативе Мейера миноносец «Калиакрия» вошёл в строй под новым именем — «Дзержинский»».

Постройку глубоководного аппарата, с помощью которого предполагалось вести поиск «Чёрного принца», контролировал лично Ягода. Аппарат конструкции инженера Даниленко позволял осматривать морское дно на глубине 80 саженей. Аппарат не только имел «механическую руку», но и был оборудован прожектором, телефоном и системой аварийного подъёма в случае обрыва троса. Экипаж аппарата состоял из трёх человек, воздух подавался по гибкому резиновому шлангу.

На московском заводе «Парострой» 10-тонный снаряд из сверхпрочной стали изготовили всего за три месяца. Руководил постройкой крупнейший инженерный авторитет СССР — Василий Шухов (создатель знаменитой телевизионной вышки в Москве). Ход работ контролируют лично Генрих Ягода и член Реввоенсовета СССР Иосиф Уншлихт.

Одновременно предприняли шаги по сбору как можно более точной информации о месте гибели «Принца». С гидросамолёта произвели аэрофотосъёмку Балаклавской бухты, опросили местных жителей-очевидцев дореволюционных поисков затонувшего корабля, послали даже запрос в Рим на имя инженера Рестуччи. Однако все эти усилия оказались тщетными — что-либо конкретное ЭПРОНу выяснить не удалось. Никто из опрошенных не мог указать точное место гибели «Принца». Показания оказывались крайне противоречивыми.

Наконец тральщики произвели промеры глубин, и весь предполагаемый район гибели «Принца» был разбит вехами на квадраты. В первых числах сентября 1923 года начали осмотр западных от входа в бухту подводных скал.

Первый советский водолазный врач Константин Алексеевич Павловский вспоминал впоследствии: «Нас было около тридцати, первых эпроновцев, а в распоряжении экспедиции испытанный снаряд Даниленко, баржа «Болиндер» с лебёдкой и буксирный катер. Нам казалось, что найти «Принца» будет не так уж трудно: он был единственным железным судном, погибшим в том урагане. <���…> Дно моря было сплошным кладбищем деревянных кораблей. Поначалу мы проходили мимо остатков из мореного дуба, цепей, якорей, мачтовых поковок, но кто-то предложил заняться попутно подъёмом всего ценного, что встречалось на пути. В конце концов операции эти настолько развились, что понадобилось увеличить число водолазов и образовать специальную подъёмную группу» .