Олег Платонов - История русского народа в XX веке (Том 2, главы 1-56)

- Годков сто будет? Где вы такую раскопали, старей Москва-реки?

Горкин просит:

- И не маши лучше, а то и до вечера не стронет!"..."

Да и с чего было злиться русскому человеку, когда всего было изобилье, на все нужное дешевка.

"Вот он, горох, гляди... хоро-ший горох, мытый. Розовый, желтый, в санях, мешками. Горошники - народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут знакомцы. "А, наше вашим... за пуколкой?" - "Пост, надоть повеселить робят-то... Серячок почем положишь?" - "Почем почемкую - потом и потомкаешь!" "..." Горкин прикидывает в горсти, кидает в рот. - "Ссыпай три меры"

- Ре-дька-то, гляди, Панкратыч... чисто боровки! Хлебца с такой умнешь!

- И две умнешь, - смеется Горкин, забирая редьки. "..."

- А сбитню, хочешь? А, пропьем с тобой семитку. Ну-ка нацеди.

Пьем сбитень, обжигает. "..."

"Противни киселей - ломоть копейка". Трещат баранки. Сайки, баранки, сушки... калужские, боровские, жиздринские, - сахарные, розовые, горчичные, с анисом - с тмином, с сольцой и маком... переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки... хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой, с узюмцем, пеклеванный...

- Во, пост-то!.. - весело кричит Мураша, - пошла бараночка, семой возок гоню! "..."

- Ешь, Москва, не жалко!..

А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый, - показывает Горкин, - этот называется печатный, энтот стеклый, спускной... а который темный - с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед. Липовки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов. На бороде Антона липко, с усов стекает, губы у меня залипли. Буточник гребет баранкой, диакон - сайкой. Пробуй, не жалко! "..."

- А вот, лесная наша говядинка, грыб пошел!..

- Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винегретные... Похлебный грыб сборный, ест протопоп соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные... Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!..

Горы гриба сушеного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый гриб, темный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях стенами "..." Завалены грибами сани, кули, корзины...

- Теперь до Устьинского пойдет, - грыб и грыб! Грыбами весь свет завалим. Домой пора!"

- Ох, как пора домой! - отзывается благодарный Ивану Шмелеву русский читатель и не отрываясь всматривается, вместе с гениальным изобразителем истинной России, в этот чудный образ того, что было и что будет снова: "Весь Кремль - золотисто-розовый, над снежной Москва-рекой. Кажется мне, что там - Святое, и нет никого людей. Стены с башнями - чтобы не смели войти враги. Святые сидят в соборах. И спят Цари. И потому так тихо.

Окна розового дворца сияют. Белый собор сияет. Золотые кресты сияют - священным светом. Все - в золотистом воздухе, в дымномголубоватом свете: будто кадят там ладаном.

Что во мне бьется так, наплывает в глазах туманом? Это - мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы... и дымные облачка за ними, и эта моя река, и черные полыньи, в воронах, и лошадки, и заречная даль посадов... - были во мне всегда. И все я знаю "..." И щели в стенах знаю. Я глядел из-за стен... когда?.. И дым пожаров, и крики, и набат... - все помню! Бунты, и топоры, и плахи, и молебны... - все мнится былью, моей былью... - будто во сне забытом".

В русле Святой Руси продолжали творить многие деятели русской культуры, особенно за рубежом. Кроме И.С. Шмелева, особого упоминания заслуживают И.А. Бунин, Б.К. Зайцев, А.М. Ремизов. Великие русские музыканты и артисты продолжали удивлять мир своим гением - певец Ф.И. Шаляпин; композиторы С.В. Рахманинов, С.С. Прокофьев, И.Ф. Стравинский, А.К. Глазунов; художник К.А. Коровин; русский балет в постановках С.П. Дягилева с именами М. Кшесинской, А. Павловой; церковный хор Н. Афонского, хор донских казаков С. Жарова.

В 30-х годах в СССР наметилось заметное улучшение в области народного образования. Вместо классовых экспериментов 20-х годов, в результате которых образование деградировало, а школы выпускали безграмотных учеников, в обучение вводятся традиционные русские учебные программы. Была восстановлена предметная система обучения, точно определенный круг систематизированных знаний и единые стабильные учебники. По русской литературе в школах ввели программу по типу гимназической. Русский язык стал главным предметом если выпускник имел по русскому языку четверку, он не получал медали даже при всех остальных отличных оценках. Возвратились и старые учебные пособия. Учебник Киселева, заменивший в 1936 году пособия Гурвича и Гангнуса, заметно повысил качество знаний школьников. К примеру, в конце 30-х годов среди поступающих и студентовпервокурсников ведущих вузов Ленинграда доля молодых людей, успешно справлявшихся со стандартными заданиями по физике и математике, была выше в 1,5-2 раза, чем в 80-х годах.*1