Ги Бретон - Наполеон и женщины

Захватив по пути остров Мальту, 2 июля Бонапарт высадился в Александрии. И сразу, сквозь раскаленные и сверкающие под солнцем пески, он ринулся на мамелюков, которые хотели преградить ему дорогу в Каир.

Несмотря на нестерпимую жару, которая вынуждала французов передвигаться только ночью, несмотря на мучительную жажду, от которой сотни солдат изнемогая, падали на землю, он поверг вражеское войско перед пирамидами и 24 июля с триумфом вошел в столицу Египта.

Расположившись, словно султан, в одном из лучших дворцов города, он тотчас принялся строчить Жозефине письма, полные горечи, так как известия, полученные им из Франции, к нежным излияниям не располагали. Его брат Жозеф сообщил, что по дороге в Пломбьер его жена встретилась в Лионе с Ипполитом Шарлем и теперь на курорте с целебными водами любовники вовсю усердствуют, чтобы обеспечить Бонапарту наследника. Поэтому в Париж летели письмо за письмом, полные горестных упреков.

А 1 августа новое ужасное бедствие постигло Бонапарта: английская эскадра у Абукира полностью уничтожила французский флот. И в довершение несчастья адмирал Нельсон перехватил курьера с письмами, выставлявшими напоказ супружеское поражение победителя Пирамид.

Бонапарт опасался худшего, и он был прав: месяц спустя английское правительство опубликовало эту переписку и открыло миру эти семейные бедствия. С каким радостным злорадством встретила Европа разоблачения, ясно из этого письма с детской орфографией, адресованного Наполеоном своему брату Жозефу:

"Ты прачитаешь в этих документах о завоевании Египта, добавившем еще страницу к истории воинской славы нашей армии.

Но семейная жизнь моя потерпела крушение, все завесы упали. У меня остается только твоя дружба, и если и ты меня придаш (предашь), я стану мизантропом.

Как грустно жить, если есть только один человек на свете, к которому обращены твои чувства…

Я разочаровался в людях, я хочу провести зиму после возвращения во Францию в деревне, под Парижем или в Бургундни.

Мне необходимо уединение, величие мне наскучило, слава надоела, сердце мое иссохло — в 29 лет я кончинный (конченый) человек. Надо стать эгоистом, — жизнь привела меня к этому.

Я хотел создать свой дом, я никогда не думал, что со мной случится такое… Мне незачем жить теперь… Прощай, мой единственный друг…"

Публикация Англией писем Бонапарта весьма позабавила народы Европы. Экземпляр переписки был отправлен адмиралу Нельсону, который доставил его в Египет, чтобы высмеять главнокомандующего., оплакивающего свои семейные горести, перед его же собственной армией.

Таким образом, неверность Жозефины могла деморализовать французскую армию, отрезанную в этот момент от родины.

В Париже Баррас и компания приняли ужасную весть о разгроме под Абукиром прямо-таки с неприличным удовлетворением. Убежденные, что Бонапарт навсегда исчез в песках Африки, они устраивали балы и взирали на будущее с легким сердцем. Благодаря Нельсону эти господа могли по-прежнему выжимать соки из Франции, не опасаясь государственного переворота со стороны этого чрезмерно популярного генерала. Некоторые не стеснялись открыто благодарить Провидение.

— Наконец мы избавлены от этого маленького честолюбца, — говорили они.

На улице Виктуар Жозефина тайно разделяла их облегчение. Когда ей сообщили об Абукире, она, как хорошая комедиантка, с бурными рыданиями бросилась на канапе:

— Бедный Бонапарт, как ему жарко, наверное! После чего отправилась с Ипполитом Шарлем на очередной бал.

Несколько дней спустя ложный слух из Египта, достигший Парижа, выявил истинное настроение Жозефины. Во время приема люксембургского посла, на котором она присутствовала, к Баррасу подошел его секретарь с депешей из Египта. Танцующие остановились, и Баррас, призвав к молчанию, торжественно-унылым Голосом объявил:

— Друзья мои, я должен сообщить вам печальную новость: в Каире убит генерал Бонапарт.

«В глазах танцоров появилось выражение глубокой печали, а Жозефина, поникнув в объятиях Ипполита Шарля, упала в кресло, изображая обморок».

— О, простите мою бестактность, мадам! — кинулся к ней Баррас и, обращаясь к присутствующим, добавил:

— Друзья мои, мы слишком глубоко потрясены, чтобы продолжать наше празднество. Давайте расстанемся сейчас, доктор Дюфур вместе со мной позаботится о мадам Бонапарт…