Ги Бретон - Наполеон и женщины

Бонапарт, не в силах поверить позорящим Жозефину сообщениям, спросил, где же она хранит эти сокровища, и ему показали две маленькие комнаты под крышей. Он распорядился хранить все в тайне и вызвал Жозефину к себе в кабинет. Она пришла улыбающаяся и кокетливая, но смутилась под резким взглядом Бонапарта.

— Что с тобой, мой друг?

— Только что арестован капитан Шарль.

Страх, выразившийся на ее лице, огорчил его. Ему хотелось бы обнять ее и утешить, но он продолжал:

— Я знаю, что он покровительствовал грабежам; Гло, Оге, Уврар совершали грязные сделки с его помощью… С его помощью — и твоей! Ты, моя жена, стала соучастницей его бесчестных дел…

Жозефина заплакала.

— Завтра утром он будет осужден военным советом и в полдень расстрелян!

Креолка упала в обморок. На этот раз чувство взяло верх над гневом — Бонапарт кинулся к ней, поднял и положил на канапе, обвиняя себя в жестокости, бормотал извинения…

— Я тебя прощаю, — сказала она, — и никогда не будем больше говорить об этом.

— Но… как же… этот офицер опозорил себя…

— Кто, Шарль? Да это просто полишинель. Его использовали другие… Если хочешь его наказать, выгони из армии, вышли в Париж…

Подобревший Бонапарт согласился. На следующий день Ипполит Шарль покинул Милан.

Неделей позже Жозефина решила вернуться в Париж.

В декабре 1797 года Жозефина прибыла во Францию, оставив Бонапарта в Италии. Ее путешествие в Париж было триумфом. В каждом городе толпа с восторгом приветствовала «спутницу жизни великого героя, чьи подвиги достойны античных времен». Стреляли из пушек, трубили в трубы, дети кидали цветы, поэты читали стихи. Креолка принимала все эти почести с любезным видом, но во взгляде ее выражалось некоторое нетерпение. Было ясно, что она торопится уехать, и горожане шептались:

— Видно, генерал дал ей важное поручение, вот она и спешит.

Добрые люди ошибались. Жозефина торопилась найти своего дорогого Шарля, и, минуя один город за другим, она, наконец, разыскала его в Невере.

Их первая ночь была бурной. После двух недель разлуки они ринулись друг к другу с такой страстью, что их любовные забавы иногда прерывались самыми бурлескными эпизодами.

Послушаем Пьера Аделена:

"Как только Жозефина вышла из кареты, мсье Шарль увлек ее в спальню, где для удобства в любовных забавах две кровати были поставлены бок о бок. Они приступили к делу с таким пылом, что повешенный над кроватью коврик затрясся и с шумом свалился на них. Горничная, прибежавшая на шум, отогнув ковер, увидела голых любовников, смеющихся до изнеможения. Они встали, выпутав ноги из ковра, и сразу снова ринулись друг к другу, так что горничная из скромности поспешно удалилась.

Оставшись одни, любовники взобрались на сдвинутые кровати и начали резвиться, катаясь по ней время от времени, как пара игривых щенков.

Жозефина, которая брала уроки галантных игр у м-м Тальен, показывала любовнику сложные позиции, разжигая его любовное неистовство. Но переизбыток страсти привел к тому, что сдвинутые кровати разъехались и любовники очутились на полу.

Снова появилась малютка-горничная, помогла любовникам привести ложе в порядок, после чего вернулась к своим делам.

Ничуть не обескураженные, любовники снова залезли на кровать и продолжали свое занятие, но — увы! — последовала новая катастрофа. Когда маленький капитан пылко трудился, даруя блаженство своей возлюбленной, сорвалась драпировка над кроватью и любовники оказались в темноте. На их крики снова явилась безмолвная горничная, распутала штору и исчезла.

На следующий день любовники отправились в Париж, единодушно решив путешествовать не спеша и с комфортом.

Бонапарт, сокрушив Растадт, уже прибыл в Париж. Прежде чем явиться к членам Директории, он поехал на улицу Шантерэн (переименованную потом в его честь в улицу Виктуар — (Победы), чтобы обнять свою жену.

Так же как в Милане, он позвал, открыл дверь, прошел по пустым комнатам и, наконец, встретил слугу.

— Где же мадам?

Когда он узнал, что Жозефина еще не прибыла в Париж, глаза его пожелтели, как у тигра.

Он не успел еще снять треуголку, как вошел с поклоном мажордом.

— Это Вам, мой генерал! — сказал он, протягивая пачку счетов. В отсутствие Бонапарта Жозефина заново отделала и меблировала свой парижский дом.

Счетов было на тридцать миллионов наших старых франков! Расстроенный Бонапарт заперся в своей комнате.