Алексей Борисов - Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

...Военнопленные быстро, вследствие истощения и непосильного труда, выбывали из строя, и их направляли обратно в Ламсдорфский лагерь... От голода и холода русских военнопленных умирало очень много. Я лично сам наблюдал, когда на кладбище вывозили но 3—4 повозки с умершими военнопленными, где находилось но 12—20 трупов...»

4. Попов Федор Васильевич, 1903 года рождения, уроженец Ростовской области, Мигулинского района, станица Мешковская:

«...В июне 1942 года я был привезен в лагерь военнопленных Ламсдорф, где находился но 25 июня 1944 г. Фактически в данном лагере я пробыл, как приехал, только два месяца, а 5 сентября уже был направлен с другими военнопленными в г. Катовицы на металлургический военный завод...

...Люди погибали от систематического недоедания — истощения и плюс к тому от непосильного физического труда... Приходилось видеть почти ежедневно людей, которые болели дизентерией и, не выдерживая, умирали. Кроме тех, кто умирал в нашем лагере, были и такие, кто доходил до полного истощения и, несмотря на это, их снова посылали на работу, хотя тот или иной уже был не в состоянии работать и, идя на работу, погибал.

Но были случаи, когда такую категорию истощенных, но еще живых людей, отправляли обратно в лагерь Ламсдорф, а оттуда присылали свежих, и так шло систематически, т.е. когда доведут до истощения, отправляют обратно в лагерь, если человек не умрет на работе. Этот завод изготавливал стволы для орудий, пулеметов и какие-то части к танкам...»

5. Мягких Николай Еремеевич, 1922 года рождения, уроженец Орловской области, Должанского района, село Нижнее-Ольшанское:

«...На работе в шахте (в г. Бойтен) нас беспощадно избивали немцы и поляки-надсмотрщики за то, что люди не понимали немецкого языка; когда мы что-нибудь говорили или тихо работали, нм казалось, что мы не хотим работать и били чем попало и куда попало... Неоднократно я сам был избит своим надсмотрщиком и мастером-немцем, фамилия его Малик. Избивали они меня за то, что я уставал и не в состоянии был работать... Как наказание применялся и такой вид: провинившегося на улице ставили во весь рост на стул между проволочным заграждением с поднятыми в стороны руками, где он в таком состоянии должен простоять восемь часов. Для того чтобы он не опустил руки, караулить ставили собаку. Если руки опустил, собака начинает лаять, и если не поднял снова, бросается на провинившегося и начинает рвать одежду и кусать. Часовой, наблюдавший за этим, отгоняет собаку и снова заставляет стоять в таком же положении. Никто такой пытки не выдерживал...»

6. Сухопаль Евдоким Владимирович, 1909 года рождения, уроженец Черниговской области, Ново-Басанского района, деревня Ново-Басан:

«...Люди до того были изнурены непосильным физическим трудом и истощены от недостатка питания при такой нагрузке, что умирали прямо в шахте, как мухи. Не было ни одного дня, чтобы 5—6 человек не умерли прямо в шахте, а порою и в казарме. Администрация лагеря один-два раза в месяц обновляла состав нашей команды новыми силами, привезенными из лагеря Ламсдорф, а истощенных и измученных работой увозили обратно в лагерь... Через 5 месяцев работы на шахте из нашей команды в 150 человек осталось около 25 человек, а остальные в большинстве умерли прямо в шахте и по пути в лагерь...»

7. Востраков Семен Михайлович, 1911 года рождения, уроженец Воронежской области, Воронцовского района, г. Кленовка:

«...Осенью 1944 года вместе с 12 больными я был привезен в Ламсдорфские лагеря и помещен в блок слабых «С», откуда по истечении одного месяца я был перевезен в санчасть лагерей... В санчасти мы лежали вдвоем на одной койке... Постельных принадлежностей на койках не было, за исключением матрацев, однако матрацами их назвать нельзя, так как это были мешки из редкой ткани, набитые стружками. Я лежал в санчасти на протяжении 4-х месяцев. В течение этого времени стружки не менялись, в результате они превратились в пыль. Трогать эти матрацы было нельзя, так как поднималась пыль. На этих матрацах, ничем не покрытых, лежали и остальные больные; матрац, на котором я лежал с товарищем, был грязный, до меня стружки в нем не менялись давно. Больные, из ран которых сочился гной, лежали на таких же матрацах; в результате создавалась невыносимая обстановка для этого больного и остальных... Питание в санчасти было плохое. Мы получали по 800 граммов хлеба пополам с березовыми опилками, суп два раза по 0,75 литра, чай без сахара и по несколько отваренных полугнилых картофелин. В 1945 году на протяжении 24-х дней мы совершенно не получали хлеба. Смертность в санчасти, особенно у туберкулезных больных, была большая. Ежедневно вывозилось по 2—3 телеги трупов...»