Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

— Но что вы видите, мадам де Контад? — удивленно воскликнул один из гостей.

— То есть как, что я вижу?! Разве вы сами не замечаете эти два огромных уха по бокам очаровательной головки? Да если бы у меня были такие уши, я согласилась бы даже отрезать их! Может быть, мне стоит посоветовать госпоже Леклерк сделать это? Правда, такой совет можно дать только в крайнем случае…

«Мадам де Контад еще не успела закончить, — пишет герцогиня д'Абрантес, — как взгляды всех присутствующих обратились на мадам Леклерк, но на сей раз в них было не восхищение, а только жгучее любопытство и страстное желание увидеть ее уши.

К несчастью, природа действительно никогда еще не приставляла более странных ушей справа и слева от очаровательного лица: это были два кусочка белого тонкого хряща, очень некрасивые. Конечно, хрящи были совсем не так огромны, как утверждала мадам де Контад, но действительно очень уродливы…

Эта сцена заставила мадам Леклерк пролить много слез; ей стало дурно, и она была вынуждена уехать к себе еще до полуночи».

Пережив подобное оскорбление, Полина, не обладавшая достаточным умом, чтобы отомстить язвительной остротой, решила погубить своих недоброжелательниц, «утопив их в собственной злобе» и доказав всесильное влияние своей красоты на всех окружающих мужчин. Для начала она сменила прическу, искусно скрывавшую ее некрасивые уши, и завела сразу трех любовников…

«Этот факт, — пишет Бернар Набонн, — свидетельствовал одновременно о темпераменте молодой восемнадцатилетней матери и о ее полной бесчувственности».

Любовниками Полины стали три генерала, причем все трое были друзьями ее мужа: Бернонвиль, Моро и Макдональд.

Какое-то время ситуация забавляла Полину. «Игра, — свидетельствует все тот же Бернар Набонн, — заключалась в том, чтобы ни один из любовников не догадался, что у него есть соперник, что было довольно трудно сделать, ведь мужчины были близкими друзьями. Полина попыталась поссорить их, рассказав каждому о неблаговидном поступке другого, порочащем мужскую дружбу. Однако замысел ее провалился: друзья объяснились, все поняли и решили одновременно порвать с общей любовницей, хотя Моро только что провел с ней два дня за городом.

Три письма, сообщающие о разрыве, выпало нести Бернонвилю, который, однако, предпочел в последний момент отослать письма товарищей с курьером, а сам объяснился с Полиной лично».

Их свидание прошло совсем не так, как он планировал. Он не успел даже рта раскрыть, чтобы высказать свои претензии, как красавица корсиканка увлекла его на постель, раздела и — одним мановением руки — привела в самое блаженное состояние… Зацелованный, укрощенный, превратившийся в ручного медвежонка, генерал, хотя и был человеком долга, вынужден был вести себя как галантный кавалер.

Разрыв был отложен на несколько дней.

В следующий раз осторожный Бернонвиль отослал Полине письмо…

Конечно, женщина! Госпожа Леклерк!

Говорят, что в порт ее принесли на руках мужчины — словно на носилках!.. Если бы король Пруссии, великий Фридрих был жив, он еще раз проклял бы «юбки». Да, «юбки» часто вредят делу, они и на этот раз навлекли на нашу армию много несчастий».

Именно легкомыслие Полины погубило французские войска на Сан-Доминго…

Лемонье-Делафос (бывший офицер армии Сан-Доминго). Второй поход на Сан-Доминго, а также краткие исторические воспоминания о первой кампании, 1846.

14 декабря 1801 года флагманский корабль «Океан», на котором удобно расположилась чета Леклерков, поднял все паруса и покинул брестский порт.

На погрузочной пристани остался стоять человек, печально наблюдавший, как трехмачтовик увозит молодого генерала и его жену на Антильские острова.

Этим человеком был Фрерон, первый официальный любовник Полины. Желая избавиться и от него, Бонапарт назначил молодого офицера супрефектом Кайеса, маленького городка на Сан-Доминго.

— Они все окажутся на одном корабле, — лукаво заметил Первый Консул, — и их путешествие будет весьма забавным.

Однако Фрерон по-прежнему любил Полину, и у него не хватило мужества подняться на борт «Океана». Он спрятался в трактире и нарочно опоздал к отплытию. Несколько дней спустя он сел на «Зеле» — этот корабль был совсем не таким комфортабельным, как «Океан», но зато, по словам Альфонса Низара, «на нем Фрерон мог думать о своей любви и не страдать, видя, как другой мужчина кладет руку туда, куда он сам мечтал бы ее положить…».