Ги Бретон - Распутный век

Таким образом, молодой монарх рос в совершенном невежестве. Но его это ничуть не беспокоило — ему нравились лишь физические упражнения. Целыми днями он пропадал на охоте, скакал по лесам в погоне за оленем, ланью, кабаном, волком или лисицей, совершенствуя свое некогда уродливое тело. Усталость закаляла его. Приближенные короля возвращались с охоты, покрытые грязью, мокрые и вспотевшие.

Удивительная жизненная сила досадно сочеталась в нем с довольно тяжелым характером. Рассказывают, например, что ему нравилось мучить маршала де Ноя длинными переходами, раздавать пинки пажам, сыпать сыр на голову аббатов, стричь брови конюхам и выпускать стрелы в живот месье Сурша… Многих шокировали подобные выходки. «Однажды, — с горечью отмечает Матье Марэ, — король, взяв свою рубашку из рук герцога де Ла Тремуя, первого дворянина палаты, дал хорошую пощечину Бонтаму, первому своему камердинеру. Эта шутка не понравилась двору, не одобрявшему подобную шаловливость рук».

К несчастью, подобная развязность нравилась новому премьер-министру, правнуку великого Конде, герцогу Бурбонскому. Вот поистине отвратительная личность — он был не только безобразен — горбат, одноглаз, но глуп и зол. Именно он изощрялся в том, чтобы привить молодому королю любовь к охоте и страсть к игре — два порока, которые будут занимать значительное место в жизни Людовика XV, пока не появится и третий… Тогда еще этот мускулистый и пышущий здоровьем мальчик не испытывал никакого влечения к женщинам — любопытный феномен. Напротив, как известно, «он бежал от них как от чумы», избегая даже смотреть на них. «Король думает лишь об охоте, игре, о вкусной еде и о том, чтобы оставаться в пределах этикета, — констатирует маршал де Вайяр.-Он ни на кого не обратил пока свой прекрасный юный взор. Между тем в свои четырнадцать с половиной лет он сильнее и развитее любого восемнадцатилетнего юноши, и прелестнейшие дамы не скрывают, что они всегда к его услугам».

Целомудрие Людовика XV было столь велико, что однажды он прогнал из Версаля камердинера, который совершил преступление: принял в его апартаментах любовницу…

Это странное отвращение к женщине обратило юношу к иным удовольствиям. Некоторые документы сообщают нам о слишком сильной привязанности короля к молодому герцогу де Ла Тремую, «сделавшему из повелителя своего Ганимеда». Он хотел, казалось, увлечь короля на постыдный путь <���Матье Марэ добавляет в своих «Записках и мемуарах…»: «Эта тайная любовь вскоре стала общеизвестна, и герцога вместе с гувернером отправили в Академию на исправление».>. В мемуарах маршала де Вийяра содержатся достоверные описания, не оставляющие сомнений в смысле происходившего. Инцидент остался без продолжения. И все же двор боялся, что Людовик XV встанет на неверный путь.

В июне 1724 года было организовано путешествие в Шантильн к герцогу Бурбонскому с целью научить короля уму-разуму… Семнадцать молодых дам, уже вкусивших распутной жизни, приняли в нем участие. Тридцатого июня, в страшную жару, они сели в кареты и выехали из Версальского замка, трепеща при мысли, что станут, быть может, «первыми жертвами» прекрасного юноши. Во главе кортежа в открытой карете ехал улыбающийся Людовик XV. Бедняга и не подозревал, что его ожидает, не замечал хитрого блеска в глазах версальцев, знавших цель этого предприятия.

— Посмотрите, — говорили они друг другу, — одна из этих красавиц удостоится великой чести — она сделает мужчиной нашего молодого монарха.

Толпа смеялась, а Людовик XV чистосердечно полагал, что веселый народ — счастливый народ.

Обитательницы Версаля, что украдкой смели бросать нежные взгляды на неоперившегося монарха, с нескрываемой завистью смотрели теперь на семнадцать молодых женщин, горевших столь необычным поручением — лишить девственности короля Франции.

Разумеется, для экспедиции нашлись вполне удобоваримые объяснения. Но кто-то проболтался, и многие даже за пределами двора, в столице, знали правду. Послушаем Барбье: «В Париже многие верят, что в Шантильн будут вершиться большие дела, но истинная причина путешествия очень пикантна: хотят лишить короля невинности и пристрастить к женщинам, — надеются таким образом сделать его более сдержанным и управляемым. Роль дамы-патронессы предназначена м-м де Ла Врийер: надо побудить короля заняться любовью с маленькой герцогиней д'Эперон, очень молодой и очень красивой. Но коли неискушенная герцогиня с этим не справится, — м-м де Ла Врийер, не менее красивая, но опытная женщина, отведет короля куда-нибудь в лесок и уж заставит его полюбить ее…»