Леонид Платов - Страна Семи Трав (Повести о Ветлугине - 2)

- А я не шутя говорю, - продолжал местный работник, выдвинувший кандидатуру Бульчу. - Поскольку речь зашла о "каменных людях", о Стране Мертвых.

- У нас тут старичок есть один, в прошлом знаменитый охотник, - пояснил Аксенов. - Теперь не охотится, стар стал, только сказки и годится рассказывать. Такую сказку о "каменных людях" сплел!..

- Товарищи из Москвы разберутся в сказках, - стоял на своем упрямый защитник Бульчу. - Если подойти к сказкам научно, с умом, просеять их хорошенько... Так ли я говорю, товарищ?

Савчук утвердительно кивнул.

- И ведь что сплел, подумайте! - сказал Аксенов, улыбаясь. - Будто сам бывал в Стране Мертвых и видел этих "каменных людей"...

- Неужели? - Савчук подался вперед, держа на коленях раскрытый блокнот.

- Охотницкие байки! - пренебрежительно пробормотал кто-то.

- Значит, Бульчу бывал в горах? А когда?

- Лучше его самого расспросите. История долгая... Из-за оспы получилось все. То есть это он объясняет, что из-за оспы...

- Сегодня Бульчу в городе, - подали голос от двери. - Наверное, в школе сидит, на кино.

- Где кино, там и Бульчу наш. Ни одной новой картины не пропустит.

- Да ведь сеанс уже кончился?

- А он все сеансы просиживает подряд.

- Ну, так как? - обратился Аксенов к Савчуку. - Пошлем за ним?

- Обязательно! Непременно! Очень просим послать!

В школу за Бульчу отрядили комсомольца.

- Удастся ли только его разговорить? - высказал опасение Аксенов. Очень, знаете ли, высмеивали его с этими "каменными людьми". Даже прозвище дали: "Человек, который потерял свой след". У нганасанов слово "лжец" или "сумасшедший" не применяется к пожилому человеку. Оно деликатнее как будто получается, но все-таки тоже нехорошо.

- Старик, заметьте, самолюбивый, обидчивый, - вставили из угла.

- Как же, когда-то гремел на весь Таймыр! Лучший охотник был! Его портрет в журнале "Огонек" напечатан.

- Да вы, по-моему, рядом сидели на киносеансе, - повернулся ко мне один из районных работников. - Его еще потом знакомые отозвали.

- Но того человека зовут не Бульчу, а Бойку-наку, - сказал я.

В кабинете Аксенова снова засмеялись.

- Бойку-наку - не имя, а обращение, - объяснили мне. - По-нганасански значит "дедушка".

- Он, он, - подтвердил районный работник. - С виду такой неказистый, маленький, суетливый, лицо с кулачок.

Это, несомненно, был мой сосед по кино, тот самый старик, который визгливо засмеялся, когда белая курица, трепыхая крыльями, взлетела на голову птичнице. От восторга он не мог усидеть на месте и все время ерзал и подскакивал, будто его кололи сзади шилом.

Запыхавшийся комсомолец появился в дверях.

- Уехал! - объявил он с порога. - Бульчу уехал! Кино кончилось, он и...

- Догоним! - Савчук вскочил, опрокинув стул.

- Не догоните, - успокоительно сказал Аксенов. - У Бульчу лучшие олени на Таймыре. Эх, жаль, упустили его!.. Теперь по бригадам пойдет кружить, рассказывать родичам о кино. Где родичи у него?

Выяснилось, что родичей у Бульчу полно. Три зятя находятся в таких-то и таких-то зимниках. Еще есть с полдюжины племянников. Тундра велика, а во время зимнего сезона охоты нганасаны живут разбросанно.

- Придется погоняться за ним, - сочувственно сказал Аксенов. - Ай да старик! Сколько хлопот причинил. А то, может, поживете у нас, отдохнете, а мы сами его доставим?

- Нет, догоним, догоним!

- Стоит ли еще хлопотать-то? - пробасил чей-то скептический голос.

Я подумал про себя о том же: старик Бульчу со своими охотничьими байками не вызывал у меня доверия.

Но Савчук настоял на своем.

"Очевидец, очевидец", - бормотал он, размахивая блокнотом в сильнейшем волнении.

Оленей и санки Аксенов пообещал выслать к Дому приезжих. Савчук решил выехать в погоню за Бульчу немедленно.

- А я жду, жду! - радостно встретил нас пилот Жора, поднимаясь от жарко натопленной печки. - Сальца порезал. Консервы открыл. Вот и чаек-коньячок.

- Какой там чаек-коньячок! - ответил я с огорчением. - Уезжаем сейчас.

- Куда? Зачем?

- Нужного человека догонять, - пояснил Савчук, роясь в своих вещах.

- Обиднее всего, - прибавил я сердито, - что человек этот рядом полтора часа сидел. Вот тогда бы его за рукав ухватить!..

Жора, кажется, так и не понял ничего. Мы, впрочем, поужинали (очень вредно отправляться в путь с пустым желудком, сильнее донимает холод), но ели наспех - у крыльца уже раздавались голоса и поскрипывал снег под полозьями санок.

Мороз был изрядный, градусов тридцать. Звезды сияли в черном небе, высокие, яркие, - верный признак, что до оттепели еще далеко.