Арнольд Дж. Тойнби - Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад

Таким образом, первым секретом успеха новых религий является предложенный ими идеал человеческого братства, а вторым — то, что эти новые общества открыты для всех людей без различия культур, классов или пола, а также и то, что они ведут к спасительному единению со сверхчеловеческим существом, ибо тот урок, что человек без милости Бога не может состояться, уже заложен глубоко в душах поколения, ставшего свидетелем эпохи трагических бурь, поколения, за которым по иронии судьбы последовал вселенский мир.

К этому времени были опробованы по крайней мере две «категории богов», и обе не выдержали испытания. Обожествленный воин привел к полному разочарованию. Если бы Александр Македонский совершил то, что он сделал, не с целой армией, а с кучкой пособников, его бы назвали не богом, а бандитом, что и высказал ему в лицо, по описанию Святого Августина, некий тирренский пират. А что же обожествленный полицейский? Август, собственно, и превратился в полицейского, когда уничтожил своих пособников-бандитов, за что мы ему можем быть только благодарны; но благодарность путем обожествления вряд ли здесь вполне уместна; и все-таки наши души и сердца жаждут какого-то божества, которому можно было бы поклоняться искренне и пылко.

В богах, воплощенных в новых религиях, мы наконец-то увидели божества, которым можно целиком посвятить свое сердце, душу и все свои силы. Митра будет вести нас, как надежный капитан. Изида обогреет, как ласковая мать. Христос отказался от Своей божественной мощи и славы, чтобы воплотиться в человеческом облике и претерпеть смерть на Кресте ради нас, людей. Точно так же ради людей и Бодхи-сатва, уже достигший нирваны, отказался сделать последний шаг в блаженство. Этот героический первопроходец сознательно обрек себя на беспокойный и горестный труд земного существования, пойдя на эту крайнюю жертву ради любви к ближнему своему, чей путь к спасению только он мог направлять, самоотверженно оставаясь чувствующим и страдающим здесь, на Земле.

Таковы были призывы новых религий к тому страдающему большинству человечества, которое в классический век греко-римского императорского мира жило в угнетении и унынии, как, собственно, оно живет везде и во все времена. А что же правящее греко-римское меньшинство, которое сначала опустошило мир завоеваниями и грабежами, а затем принялось охранять развалины в качестве самозваных жандармов? «Они творят пустыню и называют это миром» — таков приговор этому делу рук человеческих, приговор, вынесенный одним из их собственных писателей и вложенный им в уста их жертвы из числа варваров. Каким же образом просвещенные и циничные 1реческие и римские хозяева мира собирались ответить на Вызов мира, брошенный им в виде религиозного контрнаступления, которое само по себе было Ответом мира на военное и политическое наступление их правителей?

Если заглянуть в души греков и римлян поколения Марка Аврелия, то мы найдем там тот же духовный вакуум, ибо эти покорители мира, как и их сегодняшние западные двойники, уже давно утратили религию своих предков. Тот образ жизни, что они выбрали для себя и стали предлагать всем варварам и ориентальным народам, так или иначе попавшим под влияние греческой культуры, был светским образом жизни, где интеллект призван служить душе, вырабатывая философии, долженствующие занять место религии. Эти философии должны были дать простор разуму и тем самым привязать душу к печальному циклу природы. «Вверх-вниз, вперед-назад, круг за кругом — таков, как сформулировал император-философ Марк Аврелий, монотонный и бессмысленный ритм Вселенной. Обыкновенный средний человек, дожив до сорока лет, успевает испытать все, что было, есть и будет».

Разочарованное греческое и римское правящее меньшинство фактически испытывало тот же духовный голод, что испытывает и большинство современного человечества, однако те новые религии, которые обращались ко всем без различия пола и положения, встали бы поперек горла философу, не подсласти миссионеры эту незнакомую пилюлю; именно ради того, чтобы выполнить труднейшую задачу — обратить в свою веру самых несгибаемых язычников, воспитанных в греческом духе, — новые религии действительно облекались в различные формы греческого убранства. Все они, от буддизма до христианства включительно, внешне представлялись в виде греческого стиля искусства, а христианство пошло дальше, приняв обличье интеллектуальной греческой философии.