Гай Плиний - Письма Плиния Младшего, Панегирик императору Траяну

Из писем моих (твоих уже не нужно) хватит одного старого и короткого. (2) Клянусь Геркулесом я больше дома у тебя, чем у себя. Есть, однако, разница: твои домочадцы принимают меня с большей заботой и вниманием, чем мои. (3) Может быть также будет и с тобой, если ты когда завернешь к нам. Я очень этого хотел бы; увидишь, у меня ни в чем тебе не будет отказа, как и мне у тебя не было, а затем пусть мои домочадцы, которые ожидают меня в пренебрежительном спокойствии, несколько встрепенутся. (4) У добрых хозяев рабы отвыкают бояться. Новые лица заставляют их очнуться, и они стараются получить одобрение хозяев за службу не им, а другим. Будь здорова.

5

Плиний Воконию Роману1 привет.

Видел ты такого перепуганного и присмиревшего человека, как М. Регул после смерти Домициана? Преступлений при нем совершал он не меньше, чем при Нероне, но не так открыто2. Ему стало страшно моего гнева - и не зря: я разгневан. (2) Он взлелеял гибель Рустика Арулена и так радовался его смерти, что прочитал и опубликовал сочинение, в котором нападал на Рустика; назвал его "обезьяной стоиков" и еще добавил "заклейменный Вителлиевым шрамом"3 - ты узнаeшь красноречие Регула. (3) Геренния Сенециона он поносил так неистово, что Меттий Кар сказал ему: "Какое тебе дело до моих мертвецов? Разве я беспокою Красса или Камерина" 4? (4) (Регул донес на них при Нероне). Он считал, что все это мне тягостно, и поэтому даже не пригласил на свое чтение. (5) А кроме того, он вспомнил, как приставал ко мне у центумвиров5 с расчетом меня погубить. Я помогал по просьбе Аррулена Рустика, Аррионилле, жене Тимона 6; Регул выступал против. Я в этом деле частично опирался на мнение Меттия Модеста 7, человека прекрасного. Он тогда находился в ссылке; был выслан Домицианом. И вот тебе Регул: "Скажи, Секунд, - обращается он ко мне, - что ты думаешь о Модесте?" Ответь я: "хорошо" - гибель; ответь "плохо" - позор. Могу сказать одно: боги мне помогли. "Я отвечу, если об этом будут судить центумвиры". Он опять: "Я спрашиваю, что ты думаешь о Модесте?" - (6) "Свидетелей8, - ответил я, обычно спрашивают о подсудимых, а не об осужденных". Он в третий раз: "Я спрашиваю, что ты думаешь не о Модесте, а об его лояльности?" (7) "Ты спрашиваешь, что я думаю? Я считаю, что не дозволено даже обращаться с вопросом о том, о ком уже принято решение". Он замолчал; меня хвалили и поздравляли: я не повредил своему доброму имени ответом, хотя бы мне и полезным, но бесчестным, и не угодил в силок, расставленный таким коварным вопросом.

(8) Теперь, сознавая свою вину, он в перепуге хватает Цецилия Целера, сразу за ним Фабия Юста9 и просит их помирить меня с ним. Мало того: приходит к Спуринне 10 и униженнейшим образом (как всегда, когда он боится) молит его: "Молю тебя, пойди утром к Плинию, только совсем утром (я не в силах больше терпеть это беспокойство); каким угодно способом добейся, чтобы он на меня не сердился". (9) Я уже не спал; от Спуринны посол: "Я иду к тебе" - "ни в коем случае: я к тебе". Мы направились друг к другу и сошлись в портике Ливии 11, Спуринна излагает поручение Регула, добавив свою просьбу - скупо, как и полагается просить достойному человеку за негодяя. (10) "Смотри сам, чтo, по-твоему, ответить Регулу. Мне не пристало обманывать тебя: я жду Маврика12 (он еще не вернулся из ссылки) и не могу тебе ответить ни "да" ни "нет"; я буду поступать, как он решит: он тут глава, мне подобает идти за ним следом".

(11) Несколько дней спустя Регул встретился со мной в тот день, когда мы поздравляли претора13; занятый старым, он отводит меня в сторону и говорит: он боится, что у меня глубоко в душе засели слова, сказанные им однажды на суде центумвиров, когда он отвечал мне и Сатрию Руфу14: "Сатрий Руф, который не состязается с Цицероном и доволен современным красноречием". (12) Я ответил, что сейчас, после его признания, я понимаю его колкость, но ведь слова эти можно истолковать и в почетном смысле. "Да, - говорю я, - я состязаюсь с Цицероном, я недоволен современным красноречием и считаю крайней глупостью выбирать для подражания не самое лучшее. А раз ты помнишь этот случай в суде, почему же ты забыл о другом, когда ты меня допрашивал, чтo я думаю о лояльности Меттия Модеста?" Он заметно побледнел, - хотя и вообще бледен,- и, запинаясь, пробормотал: "Я спрашивал во вред не тебе, а Модесту". Какая жестокость в человеке! Он не скрывает своего желания навредить сосланному. (14) И вот замечательная для того причина: "Он ведь написал в одном письме, читанном у Домициана: "Царек, негоднейший из всех двуногих", - сущую правду написал Модест 15.

Читать дальше