Наталья Пушкарева - Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии. Невеста, жена, любовница

Толчком к изменениям в литературе и искусстве во второй половине XVII века, за несколько десятилетий до петровских преобразований, послужили обстоятельства исторические: втягивание женщин из дворянской среды в дела управления поместьями, продолжение прерванной почти на век эволюции правовых норм, отмена ряда запретов. Известно, что домосковский период оставил немало свидетельств хозяйственной деятельности женщин: от берестяных грамот с поручениями слугам, долговыми и ростовщическими расписками, заметками о покупках и ценах на них (ранние — XII века, поздние — XIV–XV веков) до многочисленных и разнообразных актов имущественных распоряжений замужних и вдовых княгинь и правительниц. [71] Пушкарева Н. Л., Левина Е. (США). Женщина в средневековом Новгороде XI–XV вв. // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. М., 1983. № 3. С. 78–89; Пушкарева Н. Л. Имущественные права женщин в Русском государстве X–XV вв. // ИЗ. М., 1986. Вып. 114.

В дальнейшем, однако, число сделок несколько сократилось (что могло быть обусловлено формальным уменьшением числа самовластных правительниц в эпоху централизации), в том числе после запретительных указов 1552–1627 годов, исключивших женщин из числа получательниц определенных типов наследства в форме недвижимости. [72] В то же время сохранились документы пожалований и иных распоряжений недвижимостью, исходившие от цариц. (ПРГ. Т. I. М., 1848. № 183, 186, 190, 195, 220, 228, 289 и др.). Но именно тогда, вместе с возникновением и распространением условных земельных держаний, в России образовался значительный слой собственников недвижимости с особыми правами, жены которых (дворянки) стремились добиться (а в начале XVIII века добились) законодательно оговоренного права пользоваться и распоряжаться семейными владениями.

Документы земельных сделок XVI–XVII веков рисуют во многом неожиданную картину активной хозяйственной и предпринимательской деятельности помещиц. Сами обстоятельства — постоянные и частые отлучки мужей на «государеву службу» — заставляли «жен дворянских» подолгу выполнять функции управительниц поместий, показывая себя властными и расчетливыми домодержицами. Об этом говорит количество сделок во второй половине XVII века, заключенных женщинами от собственного имени и по поручению мужа. [73] Подробнее см.: Pushkariova N. The Russian Woman and Her Property and Legal Status. XVI c. // Atti instituto internationale di Storia economia «Fr. Datini». Prato-Florenz, 1990. V. 21. S. 241.

Изменение роли в семье женщин привилегированного сословия можно представить на основании эпистолярных памятников. Написание любых, в том числе частных, писем подчинялось в допетровское время определенному канону, и поначалу трудно превозмочь досаду на их содержательное и эмоциональное однообразие. И все же даже те из них, которые были написаны писцами под диктовку и были всего лишь отчетами жен, сестер, дочерей, племянниц, «внук» о хозяйственных делах, отразили их индивидуальные чувства и переживания.

Судя по письмам, жены землевладельцев занимались хозяйственными делами отнюдь не «с принуждением» и не «безучастно», как то показалось агенту английской торговой компании Джерому Горсею. Напротив, они были «во многом имении крепкоблюстителны» и никоей «тщеты» не творящими. Многие из них были собственницами и личных земельных угодий, не говоря уже об общесемейном недвижимом имуществе. Далеко не каждая располагала «прикащиками» или ключницами (которые, кстати сказать, письменно отчитывались перед своим хозяйками о выполнении поручений) для выполнения управленческих функций. Часто все трудности им приходилось преодолевать самим. Отсюда жалобы женщин на неисполненность тех или иных распоряжений, отсутствие или нехватку денег, этим же объясняется униженно-просящий тон писем (корреспондирующий с патриархально-иерархической идеей семейного этикета): «не покинь меня, да пожалуй при моей безгаловной беде…»; [74] Горсей. С. 260; ПоК. С. 80; Переписка княгини П. А. Хованской с ее ключницей, которая сама себя называла «сиротой твоей Анницей», составляет значительную часть личного архива семьи Хованских конца XVII в. См.: Частная переписка. № 122–125. С. 401–403; № 150. С. 423; М. В. Голохвастову от дочери Федоры. Конец XVII в. // РО РГИМ. Ф. 401. № 43. Л. 31. «не сокруши ты моей старости, не покинь меня с робяты: велел ты мне продать… а я… не продала»; «и ты, государь мой братец, не покинь меня, бедныя, а я надежна на Божью милость и на твое жалованье, у меня, бедные, акромя твоего жалованья приятеля нет…»; «ты, государь… изволил приказывать… а я, убогая, живу в печалех своих, а крестьяне меня и девки не слушают…». [75] Степану Корнильевичу от жены Ульяны. Конец XVII в.// РО РГИМ. Ф. 502 (Салтыковы). № 42. Л. 56об; М. П. Салтыкову вдова Устиньица. XVII в. //Там же. Л. 21 об.; Алексею Яковлевичу от жены Феклы. XVII в.//РГАДА. Ф. 1281 (Талызины). № 251. Л. 1 — 1об. Ср. просьбу матери князя В. В. Голицына — княгини Татьяны Ивановны «отписать» ей, как ей «сенными покосами промышлять», «против… грамотки не помешкав» (ВИМОИДР. М., 1852. Кн. 12. С. 34).