Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Итак, обратившись к протоколу допроса, мы видим, что отсутствие карт Джугашвили объяснял безалаберностью в своем мехкорпусе.

При допросе Джугашвили спрашивали и про планы нападения Сталина. Суворов-Резун эти строки почему-то не привел.

«Если бы красное правительство было так называемым миролюбивым правительством, почему же оно так вооружалось; Германия была вынуждена вооружаться, так как другие страны тоже вооружались и ей нужно было защищать свою страну. Советское правительство называет себя раем крестьян и рабочих! Зачем же они вооружались, если они говорят, что настроены миролюбиво и их не интересует политика других стран. Может быть, Советский Союз думал, что ему придется занять оборону и что на него нападет какая-нибудь страна?

Так. (Продолжительная пауза). Могу сказать то, что я думаю. Я изложу мою личную точку зрения. Очевидно, что существует предположение, что Германия готова напасть, а для того, чтобы предотвратить это, надо быть готовым.

Разве не бросается в глаза, что на всех знаках Советского Союза, на глобусе изображен серп и молот? Свастика и национализм — это понятия, принадлежащие одной Германии и должны быть действительны только для Германии. Почему же Советский Союз всегда изображал земной шар с серпом и молотом? Он ведь должен был указывать на мировое господство красного правительства.

И все же он повсюду прокладывает себе дорогу. Факт остается фактом. Вы ведь первые напали, правда? Не Советский Союз напал на Германию, а Германия напала первой! Мне говорят, будто бы есть такая речь Сталина, в которой говорится, что если Германия не нападет первой, то это сделаем мы. Я никогда не слыхал ничего подобного! Никогда не слыхал! Это я могу сказать. Я не знаю» (там же. С. 83–84).

Вот что сказал сын Сталина на допросе немцам.

Мог бы ответить иначе: что Сталин готовил войну. За это получил бы и паек получше, и постель помягче. Может, и авторский гонорар в английских фунтах стерлингов. Но не ответил так, как от него хотели. И потому его из Гоммельбургского лагеря для офицеров перевели в лагерь смерти Заксенхаузен.

Из доклада по поводу допроса коменданта концлагеря Заксенхаузен Кайндля:

«ДЖУГАШВИЛИ, идя в раздумье, перешел через нейтральную тропу к проволоке. Часовой взял винтовку наизготовку и крикнул «стой». ДЖУГАШВИЛИ продолжал идти. Часовой крикнул «стрелять буду».

После этого окрика ДЖУГАШВИЛИ начал ругаться, схватился руками за гимнастерку, разорвал ворот, обнажил грудь и закричал часовому «стреляй». Часовой выстрелил в голову и убил ДЖУГАШВИЛИ» (там же. С. 99).

Но продолжим чтение Суворова-Резуна:

«При желании любой может в германских архивах найти штабеля разоблачительного материала, документов, свидетельствующих о подготовке Красной Армии к «освобождению» Европы летом 1941 года».

Штабеля разоблачительного материала лежат. Удивительно, почему Суворов-Резун не взял из них ни одного, ни одного-единственного документика о сталинском «плане нападения».

Если бы такой документ был, наш архивист его несомненно опубликовал бы. Но вместо этого он занимается одними подлогами.

«Считалось, что война с Германией неизбежна.

Но не на советской территории.

В соответствии с этим и работали советские топографы».

Далее идет гневливое обличение, но через страницу Суворов-Резун уже забывает о том, что только что утверждал:

«Свидетельствует бывший начальник Генерального штаба генерал армии С.М. Штеменко: «А надо заметить, что до войны карты, нужные войскам, на значительную часть территории нашего государства не распространялись» (Генеральный штаб в годы войны. С. 128). Исключением, говорит Штеменко, была узкая полоса от западной границы до городов Петрозаводск, Витебск, Киев, Одесса».

Тут же схватим Суворова-Резуна за руку. «Исключением, говорит Штеменко, была узкая полоска…» Про «узкую полоску» Штеменко не говорил. Тем более что от границы до Витебска 450 километров, а до Киева — 360. Это не «узкая полоска», а размах иного европейского государства.

Однако приведенный отрывок любопытен не этим, а тем, что Суворов-Резун опровергает самого себя: сначала он говорит, что война якобы предполагалась «не на советской территории», а потом ляпает опровергающий текст из Штеменко.

Чтобы отвлечь внимание от Киева и Витебска, Суворов-Резун тут же приковывает внимание читателя к Одессе.

«Присмотримся: вот граница, а вот рядышком Одесса. Это потом границу на запад отодвинули, а до