Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. В противном случае дело обернется плохо. Но нарком, выслушав меня, повторил прежний приказ» (там же. С. 118).

Далее, наконец, Суворов-Резун дает-таки ссылку:

«Генерал-майор А. И. Михалев прямо признает, что Южный и Юго-Западный фронты советское командование не планировало использовать для оборонительных или наступательных действий. «Стратегические цели предполагалось достичь переходом войск фронтов в решительное наступление» (ВИЖ. 1986. № 5. С. 49). Таких признаний вполне достаточно, чтобы в Нюрнберге вновь собрать трибунал и разобрать причины советско-германской войны еще раз».

Опять же непонятен обличительный пафос этого афериста в исторической науке. Стратегические цели действительно предполагалось достигнуть переходом в решительное наступление. Никто с этим не спорит. Но переходом от чего?.. Переходом от обороны. Не от наступления же переходить в наступление. И не от «нерешительного наступления» переходить к «решительному».

«До 30 июня 1941 года Жуков настаивал на наступлении и требовал от командующих фронтами только наступления. И только в июле он и его коллеги пришли к выводу, что крокодил, у которого почти смертельная рана, наступать не может».

Дался Суворову-Резуну Г. К. Жуков…

Г. К. Жуков не мог требовать «от командующих фронтами» наступления, поскольку 22 июня И. В. Сталин послал его представителем Ставки на Юго-Западный фронт. «До 30 июня» Жуков не мог «настаивать на наступлении», поскольку вечером 26 июня вернулся в Москву и в ночь с 26-го на 27-е предложил Сталину оборонительный план. В «Воспоминаниях и размышлениях» он описывает этот план следующим образом:

«Обсудив положение, мы ничего лучшего не могли предложить, как немедленно занять оборону на рубеже р. Зап. Двина — Полоцк — Витебск — Орша — Могилев — Мозырь и для обороны использовать 13, 19, 20, 21 и 22-ю армии. Кроме того, следовало срочно приступить к подготовке обороны на тыловом рубеже по линии Селижарово — Смоленск— Рославль — Гомель силами 24-й и 28-й армий резерва Ставки. Помимо этого, мы предлагали срочно сформировать еще 2–3 армии за счет дивизий Московского ополчения.

Все эти предложения И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены соответствующими распоряжениями.

В своих предложениях мы исходили из главной задачи — создать на путях к Москве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его на одном из оборонительных рубежей, организовать контрнаступление, собрав для этого необходимые силы частично за счет Дальнего Востока и главным образом новых формирований». А у Суворова-Резуна снова «открытие»:

«Существует немало указаний на то, что срок начала советской операции «Гроза» был назначен на 6 июля 1941 года…

Жуков (как и Сталин) любил наносить свои внезапные удары воскресным днем. 6 июля 1941 года — это последнее воскресенье перед полным сосредоточением советских войск.

Генерал армии С.П. Иванов прямо указывает на эту дату: «… германским войскам удалось нас упредить буквально на две недели». Вот те на!

Да не может этого быть!

Проверяем — и, как обычно, находим подлог. Генерал армии С.П. Иванов в своей книге «Начальный период войны» пишет иначе, чем цитирует его Суворов-Резун. С.П. Иванов говорит не о «германских войсках», а о «немецко-фашистском командовании». Но не в этом главное отличие. Там, где у Суворова-Резуна стоит точка, у С.П. Иванова предложение продолжается: «… в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы».

Немцам действительно удалось опередить на две недели, но не в нападении, а в развертывании, что могло служить как нападению, так и обороне.

Когда предложение прерывают — ставится многоточие: Суворов-Резун об этом знает, поскольку начинает свое «цитирование» именно с многоточия. Поэтому обрыв предложения для искажения смысла делается им сознательно.

Но в книге Суворова-Резуна самым любопытным является ее конец: «Давайте представим себе, что Гитлер еще раз перенес срок начала «Барбароссы» на 3—4недели… Давайте представим себе, что случилось бы в этом случае».

Довольно странное предположение, поскольку Гитлер действительно перенес нападение на СССР, на пять недель, — и ничего не случилось. Перенос сроков говорит, что нападения Гитлер не боялся.