Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Чтобы всего этого мы не подумали, Суворов-Резун продолжает «не хотеть плохого наговаривать»:

«Нашли работу и Хмельницкому — начальником выставки трофейного вооружения: дорогие заморские гости, посмотрите направо, посмотрите налево… Хотя это и экскурсовод может делать. Главное в другом: разрешил Сталин советскому солдату грабить Европу».

Я прямо вижу эту душераздирающую сцену — к сдавшемуся немецкому гарнизону подходит русский сержант и требует отдать дальнобойную пушку.

Немцы не отдают. Это любимая их пушка. Она хорошо их выручила под Харьковом.

«Пушка нужна не мне, а для выставки трофейного вооружения», — пытается по-доброму убедить их русский сержант.

Немцы — ни в какую. Немецкий фельдфебель с распущенными волосами выбегает из толпы, закрывает своим телом пушку и, раздирая на себе одежды, кричит: «Только через мой арийский труп! Эта пушка прошла со мной от Бреста до Москвы и обратно. Она мне как мать, дочь и сестра!»

Другие немцы берут за руки рыдающего фельдфебеля и, уводя его, укоризненно бросают сержанту-кровопийце: «Последнего лишаешь».

Сержант смущен:

«Не безоружными ведь оставляю. Вон у вас их сколько, фауст-патронов».

«Друга не отдают», — наставительно произносит пожилой фолькс-штурмовец. Он, как и старики всего мира, никогда не упустит случая поучить молодежь.

Сержант юношески краснеет:

«Ну, я тогда этот миномет заберу. Судя по его виду, вы из него по нам совсем немного стреляли»…

А потом Хмельницкий показывает миномет на выставке трофейного оружия!

Вот такую душераздирающую картину вижу я, читая Суворова-Резуна. Ограбил Хмельницкий Германию. Чтобы сделать выставку с трофейными танками, самолетами, артиллерией и минометами. Сволочь.

Как хорошо, что Суворов-Резун его раскусил. А то мы так и прожили бы жизнь, не зная, кем Хмельницкий был на самом деле. А теперь знаем, что он работал на выставке трофейного оружия.

На эту выставку приезжали конструкторы, чтобы познакомиться с немецким оружием и перенять новинки, а также командующие, чтобы знать, с чем имеют дело, — но это так, детали, не стоящие внимания…

Важно не это. Важно главное. Разрешил Сталин советскому солдату грабить Европу.

Опять же, Суворов-Резун не знает (или прикидывается, что не знает), что перед пересечением границы был зачитан приказ, по которому за разбой, насилия и прочее следует расстрел. Если солдаты, скажем, видели в поле корову, ее брать себе они не имели права. Существовали определенные службы, которые занимались обеспечением, они документировали все приобретения. В наши дни англичане и американцы любят смаковать тему про насилия советских солдат в Германии; насилия действительно были, но за этим следовал расстрел. Эйзенхауэр тоже утверждал расстрелы для любвеобильных американских солдат — десятками в месяц, — но про это англичане и американцы сейчас не вспоминают. Память отшибло.

Но мы отвлеклись. О чем Суворов-Резун ведет речь?

А, о Хмельницком, адъютанте Ворошилова.

Странно, чего это Суворов-Резун на него так ополчился?

«А у меня давняя ненависть к адъютантам и порученцам».

Вот в чем дело! Не любит Суворов-Резун адъютантов и порученцем. В «Аквариуме» он объяснил — почему. Потому что один адъютант сказал ему: «Не суетись под клиентом».

А ведь правильно сказал! Абсолютно правильно. Если бы Суворов-Резун не суетился перед своим работодателем, внимательно работал над текстом, то не писал бы явные глупости.

Насчет порученцев: помощники были у всех наркомов и министров обороны. У заместившего Ворошилова на посту наркома Тимошенко тоже был порученец, генерал Злобин, этот генерал выполнял весьма ответственные задания.

Но для Суворова-Резуна это неважно. Не любит Суворов-Резун порученцев. Восхитившись боевым офицером, ненавидящим порученцев, перейдем к фотографии из его книги.

Подпись Суворова-Резуна: «Молодой человек с двумя орденами — Р. П. Хмельницкий. Позади Ленина — покровитель Хмельницкого — К. Е. Ворошилов».

Вот он какой, Хмельницкий, — молодой и веселый. И с двумя орденами. Наверняка ни за что. Порученец.

Белая полоска на груди Хмельницкого меня заинтересовала. Я обратился к биографической книге о Ворошилове и вдруг увидел ту же фотографию… но в неурезанном виде. Белая полоска — от повязки. Рука Хмельницкого была забинтована.