Бенедикт Андерсон - Воображаемые сообщества

Сравните с судьбой огромного африканского иммигрантского населения. Жестокие механизмы рабства не только обеспечили его политико-культурную фрагментацию, но и очень быстро устранили саму возможность вообразить движущиеся по параллельной траектории негритянские сообщества в Венесуэле и Западной Африке.

См.: О. W. Wolters. The Fall of Srivijaya in Malay History, приложение С.

Цит. по: G. William Skinner. Chinese Society in Thailand, p. 15–16.

Заморские китайские сообщества казались достаточно большими, чтобы вызывать в европейцах глубокую паранойю вплоть до середины XVIII века, когда порочные антикитайские погромы, организуемые пришельцами с Запада, наконец прекратились. Далее эту уродливую традицию плавно продолжили коренные населения.

См.: Marshall G. Hodgson, The Venture of Islam, Vol. 3, p. 233–235.

Поразительным признаком глубины европоцентризма является то, что столь многие европейские ученые, вопреки всем фактам, упорно требуют считать национализм европейским изобретением.

Обратите внимание, вместе с тем, на забавный случай Бразилии. В 1808 г. король Жуан VI, спасаясь от наполеоновской армии, бежал в Рио-де-Жанейро. Хотя к 1811 г. Веллингтон изгнал французов из Португалии, Монарх-эмигрант, опасаясь республиканских волнений на родине, оставался в Южной Америке до 1822 г., так что на период с 1808 по 1822 гг. Рио стал центром мировой империи, про стиравшейся до Анголы, Мозамбика, Макао и Восточного Тимора. Однако империей этой управлял европеец, а не американец.

Несомненно, именно это позволило Освободителю однажды воскликнуть, что негритянский, т. е. рабский, бунт был бы «в тысячу раз хуже, чем испанское вторжение». (См. выше). Восстание рабов, окажись оно успешным, могло бы обернуться физическим истреблением креолов.

См.: Masur. Bolivar, p. 131.

Французская революция, в свою очередь, тоже нашла параллель в Новом Свете: в восстании Туссена-Лувертюра 1791 г., которое в 1806 г. привело к созданию бывшими гаитянскими рабами второй независимой республики в Западном полушарии.

Молодой Вордсворт был в 1791–1792 гг. во Франции и позднее, в «Прелюдии», написал следующие памятные строки:

(Курсив мой).

Lynch. The Spanish-American Revolutions, p. 314–315.

Эта цитата уже приводилась в главе 4.

Landes, Revolution in Time, p. 230–231, 442–443.

См. выше, глава 2.

См.: Hayden White, Metahistory: The Historical Imagination in Nineteenth- CenturyEurope, p. 135–143, где дается тонкое рассмотрение этой трансформации.

Однако само «A. D.» [ «от Р. Х.»] стало другим. До разрыва оно еще удерживало вокруг себя — пусть даже не так прочно в просвещенных кругах — теологическую ауру, изнутри которой струился свет средневековой латыни. «Anno Domini» напоминало о вторжении вечности в мирское время, которое произошло в Вифлееме. Сокращенное после разрыва до монограммы «A. D.», оно дополнилось (английским) родноязычным «B. C.», «Before Christ» [ «до Р. Х.»], вместившим в себя последовательную историю мироздания (в которую вносила знаменательный вклад новая наука геология). О том, насколько глубокая бездна разверзлась между «Anno Domini» и «A. D./B. C.», можно судить по тому обстоятельству, что ни буддийский, ни исламский мир по сей день не представляют себе эпоху, которую можно было бы пометить как «до Гаутамы Будды» или «до Хиджры». Оба с трудом справляются с чуждой им монограммой «B. C.»

Не далее как в 1951 г. интеллигентный индонезийский социалист Линтонг Мулья Ситорус все еще мог писать: «К концу XIX века цветные народы еще беспробудно спали, в то время как белые дело вито трудились во всех областях». Sejarah Pergerakan Kebangsaan Indonesia [История индонезийского националистического движения], р. 5.

Возможно, мы даже вправе сказать, что в глазах европейцев эти революции были первыми по-настоящему важными политическими событиями, произошедшими по ту сторону Атлантики.

И все-таки их историческая глубина не бездонна. В какой-то точке английский язык постепенно исчезает и переходит в норманнский и англосаксонский; французский — в латынь и «немецкий» франкский; и т. д. Ниже мы увидим, каким образом удалось достичь дополнительной глубины поля.