Плутарх: Тесей и Ромул

Страсть пожирала его к Панопеевой дочери, Эгле.

По словам мегарца Герея, Писистрат приказал выпустить этот стих из Гесиода, как, с другой стороны, велел, из желания польстить афинянам, внести в "Заклинание мертвых" Гомера стих:

Славных, богами рожденных, -- Тесея царя, Пирифоя.

Некоторые рассказывают, что Ариадна родила Тесею Энопиона и Стафила, о которых упоминает, впрочем, и хиосец Ион, говоря о своем родном городе:

Энопион Тесеид град этот встарь основал.

Самое благоприятное для Тесея предание известно каждому. Впрочем, аматунтец Пеон приводит относительно этого ничего общего не имеющее с другими сказание. Когда Тесей, говорит он, был занесен бурею к берегам Кипра, он высадил на берег беременную, дурно себя чувствовавшую вследствие качки и больную Ариадну и оставил ее одну на берегу, сам же снова выехал в море на помощь кораблю. Тамошние женщины ласково встретили Ариадну, утешали ее в унылом одиночестве, приносили ей мнимые письма от Тесея, помогали ей, ухаживали за ней во время ее беременности и, когда она умерла, не разрешившись от бремени, похоронили ее. Когда Тесей вернулся, он, убитый горем, дал туземцам деньги с условием, чтобы они приносили Ариадне жертвы, и поставил в память ее две крошечные статуэтки -- серебряную и медную.

Второго горпиея, в день жертвы, один молодой человек ложится на постель и подражает стонам и движениям мучащейся родами женщины. Рощу, где показывают ее гробницу, аматунтцы зовут рощей "Афродиты-Ариадны".

Некоторые наксосские историки придерживаются также особого предания.

По их рассказам, было два Миноса и две Ариадны. Одна из них вышла замуж на Наксосе за Диониса и была родоначальницей фамилии Стафила, младшая была похищена Тесеем и, покинутая им, приехала на Наксос вместе со своей кормилицей, Коркиной, гробницу которой показывают до сих пор. Ариадна умерла также здесь; но оказываемые ей почести не имеют по своему характеру ничего общего с почестями, оказываемыми первой: праздник в честь первой носит веселый, шутливый характер, жертвы в честь второй происходят в грустном, смешанном с унынием настроении.

XXI. На возвратном пути из Крита Тесей пристал к Делосу. Принесши богу жертву и посвятив ему статую Афродиты, полученную им от Ариадны, он устроил вместе с молодыми людьми танец, который и в настоящее время исполняется на Делосе, танец, где в ритме делались запутанные фигуры, затем участвующие становились в обыкновенном порядке, в подражание запутанным ходам и извилинам лабиринта. По словам историка Дикеарха, делосцы называют этот танец "журавлем". Тесей исполнил его вкруг Рогового алтаря, сложенного исключительно из левых рогов животных. Ему же приписывают учреждение на Делосе гимнастических состязаний, причем он первый дал тогда победителям пальмовую ветвь.

Подъезжая к Аттике, он забыл на радостях, забыл и его кормчий -переменить паруса, чтобы дать знать Эгею об их спасении. В отчаянии царь бросился со скалы и погиб. Приехав, сам Тесей занялся в Фалере приготовлениями к жертве, которую он, при своем отъезде, дал обет принести богам, в город же отправил глашатая объявить о своем спасении.

XXII. Глашатай встретил многих граждан, оплакивавших смерть царя, и в то же время таких, которые приняли его с радостью и готовы были надеть на него венок в благодарность за добрую весть. Он взял венки, украсил ими свой жезл и вернулся на берег моря, но стал поодаль, не желая нарушать жертвенного обряда, так как Тесей еще не кончил жертвоприношения. Когда жертва была принесена, он сообщил Тесею о смерти Эгея. Тесей с печальными криками шумно поспешил к городу вместе с товарищами. Вот почему до сих пор еще, в праздник Осхофорий, венки надевают не на глашатая, а на его жезл, и присутствующие при жертвоприношениях кричат: "элэлей!" и "увы! увы!" Первый крик -- его издают обыкновенно те, кто спешит, -- крик победы, второй -знак ужаса и смущения.

Похоронив отца, Тесей седьмого пианепсиона исполнил обет, данный им Аполлону, -- в этот день он с товарищами вступил в город после своего спасения. Обычай варить при этом овощи объясняется тем, что они после своего спасения собрали вместе остатки съестных припасов, сварили в одном горшке и съели их за одним обедом. Иресиону же, ветвь маслины, обвитую, как и просительная ветвь, шерстью, выносят увешенной начатками различного рода полевых плодов в воспоминание прекратившегося голода, причем поют:

Иресиона, даруй нам фиги и хлеб в изобилье,