Пётр Толочко - Власть в Древней Руси. X–XIII века

Обстоятельное исследование княжеской думы выполнил М. А. Дьяконов. Продолжая мысль В. О. Ключевского о том, что нельзя смешивать политическую обязательность с практической необходимостью, он подчеркнул, что в сфере обычного права факт и право не только не могут быть противополагаемы, но нередко не могут быть и разграничены. Право рождается из фактов, то есть из практики. Явления, порождаемые практической необходимостью, служат самой благопристойной почвой для зарождения и укрепления обычного права. Политические интересы каждого князя, утверждал М. А. Дьяконов, изо дня в день повторяющиеся, порождали все государственные порядки и не могли не найти отражения в государственном строе. [78] Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб. 1912. — С. 163.

А. Е. Пресняков в своем исследовании княжего права на Руси отмечал, что « сѣдше думати съ дружиною» — входило в расписание постоянных занятий князя, как это можно заключить на основании свидетельства «Поучения» Мономаха. О постоянных совещаниях князей с дружинами говорит нам и летопись. И, тем не менее, А. Е. Пресняков не видел в этих совещаниях государственный институт. Их характер, согласно ему, носил личностный и бытовой отпечаток. Они стояли вне политического строя земель-княжений, как более или менее частное дело князя, а его «дума» с дружиною не сложилась в учреждение. Князь, будто бы, думал не с советом должностных лиц, а с близкими окружавшими его людьми. [79] Пресняков А. Е. Княжое право в древней Руси. СПб. 1909. — С. 239–240. В наше время эту мысль повторил А. А. Горский. Согласно ему совет при князе в Киевской Руси X–XII вв. не являлся учреждением с какой-либо четкой организационной структурой — он представлял собой, как правило, совещание князя с ближайшими приближенными, верхушкой дружины. См.: Горский А. А. Древнерусская дружина (К истории генезиса классового общества и государства на Руси). М., 1989. — С. 63.

Разумеется, вывод этот не бесспорен, поскольку различить «близких людей» и «должностных лиц», находившихся в окружении князя, не так просто. Как и В. И. Сергеевич, А. Е. Пресняков не был последователен в своих определениях. Наряду с приведенными выше, ему принадлежат и другие, в которых значение дружины приравнивается к княжескому двору, а советы с ней названы такими, которые сильно влияли на действия князей. [80] Пресняков А. Е. Княжое право. — С. 232–233.

Не большей определенностью по отношению к княжеской думе характеризуются взгляды С. В. Юшкова. Они также не лишены внутренних противоречий. Одним из неопровержимых аргументов в пользу отсутствия думы как учреждения в Киевском государстве он считал тот, что источники не знают такого названия. Ни «княжеской», ни «боярской» дум в них нет. При этом сослался на В. О. Ключевского, утверждавшего, что термин «боярская дума» ученый, а не документальный. «Уже этот один факт отсутствия названия — восклицал С. В. Юшков, — является одним из сильнейших доводов, говорящим против существования предполагаемого учреждения». [81] Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.-Л., 1939. — С. 189.

В действительности, отсутствие адекватного термина не может являться аргументом в пользу отсутствия и самого явления. С. В. Юшков определенно знал, что ученое или кабинетное происхождение имели и термины «Киевская Русь» или «Киевское государство», между тем не был столь щепетилен в их употреблении и не считал отсутствие их в источниках «сильнейшим доводом», говорящим против существования такого «учреждения».

Из дальнейших рассуждений становится ясным, что С. В. Юшков, как и его идейные предтечи, был категоричен не столько в отрицании явления, сколько его названия. «Князь, — утверждал он, — не нуждался в особой боярской думе потому, что, начиная с момента образования Киевского государства, у него был нормальный, постоянно действующий совет — его дружина». Правда, озаботившись вопросом состава княжеского совета, он пришел к выводу, что его составляла не вся дружина, а только определенная группа феодалов — боярства и министериалитета, составлявшая окружение князя. [82] Юшков С. В. Очерки. — С. 190–192.

Но ведь княжеский совет ничем не отличается от княжеской думы. В первом случае его название образовано от слова «советоваться», а во втором — от слова «думать». Второй термин в летописях встречается чаще и, видимо, поэтому историки XIX в. именно от него образовали название этого княжеского органа.