Array Коллектив авторов - История Древнего мира. Том 3. Упадок древних обществ

Не меньшим, чем вклад Ахеменидов, был вклад искусства парфян и восточноримских провинций. Рельефы парфянской эпохи отражают, в сущности, те же идеи, что и рельефы сасанидских шаханшахов: они также прокламировали законность династии и победы царей.

Влияние искусства восточноримских провинций наиболее ярко отразилось в Бишапуре, городе, построенном Шапуром I руками римских пленных. Мозаики, украшавшие пол парадного зала дворца, выполнены в сирийско-римском стиле, их сюжеты те же, что и на современных им мозаиках Антиохии. В сохранившихся частях, исполненных, видимо, сирийскими художниками, представлены портреты актеров и театральные маски, танцовщицы, музыканты, цветы, фрукты. Вероятно, персы хотели изобразить один из самых значительных зороастрийских праздников — осенний праздник Михраган, и, быть может, потому их выбор склонился к сюжетам, связанным на Западе с дионисийским культом. На части металлических изделий и сасанидских печатей также изображаются такие «западные» персонажи, как эроты, пегасы, сфинксы, которые включены в зороастрийскую религиозную иконографию.

Захват восточных территорий в конце IV в. не мог не повлиять на сасанидскую идеологию, религию, искусство — ведь речь шла о «священных зороастрийских землях», где Заратуштра проповедовал: свою веру Кави Виштаспе — царю из династии Кавианидов. Приблизительно в IV в. создается новая династийная доктрина — сасанидские монархи связывают себя с династией Кави Виштаспы, повышается интерес к легендарным частям «Авесты» и эпосу и в искусстве Ирана появляются изображения древних царей-героев и всадники-змееборцы, сражающиеся с ахримановскими чудищами — драконами.

Из разного рода источников известно около сотни названий различных религиозных, литературных и научных произведений сасанидской эпохи; несколько десятков сасанидских книг разных жанров было переведено на арабский, а затем и на новоперсидский языки в эпоху средневековья. Именно с такими переводами и переложениями позднейшей эпохи чаще всего приходится иметь (дело современным ученым. Здесь трудно различить наслоения разного времени, учесть смешение разных стилей и жанров (при переводе со среднеперсидского языка создавались обычно своего рода «своды» или «компендиумы»). Несомненно существование эпоса, наполненного квазиисторическими именами царей, героев и целых династий. Этот жанр литературы был неразрывно связан с религиозными сочинениями, но, по-видимому, не соприкасался с реальной историей, о чем свидетельствует хотя бы то, что генеалогия династии не простиралась далее ближних предков Арташира I.

В раннесасанидских надписях упоминается о «государственных записях, постановлениях и сборниках», которые велись при каждом сасанидском царе. Эти документы были, видимо, чем-то вроде «разрядных грамот», но, возможно, включали в себя и описание основных событий царствования того или иного шаханшаха. Однако это не были летописи, а скорее нечто вроде манифестов. К IV в. восходит первое достоверное свидетельство о беллетризации и объединении их в своды с определенным сюжетом, перенесенным, как правило, в глубокую древность. В середине IV в. секретарь Шапура II Хорбуд перевел на греческий язык произведение некоего Абарсама — своего современника, которое называлось «Правдивое слово». Это был первый вариант «Книги о деяниях Арташира, сына Папака». В нем генеалогия династии простиралась до Ахеменидов («Дариев»)(0 «Дариях» в сасанидское время было, по-видимому, известно не из подлинной исторической традиции, а из какого-то извода позднего греческого «Романа об Александре». — Примеч. ред.). Это первый известный нам «исторический» официозный роман. В IV–V вв. были составлены восточноиранские эпические циклы, повествующие о мифических «первых правителях». В это же время распространяются среднеперсидские переводы старых парфянских «исторических» поэм, таких, например, как «Воспоминание о Зарере», где рассказывается о битве иранцев за веру Заратуштры с их извечными врагами — «турами» (в сасанидском варианте они названы хионитами).

Луконин В. Г. Сасанидская держава в III–V вв. / История Древнего мира. Упадок древних обществ. — М.: Знание, 1983. — с. 178–200.

Первая половина времени правления аршакидской династии в Армении (64—226) была сравнительно благополучным периодом жизни армянского народа, который, обитая на перепутье стратегических дорог между двумя великими державами — Римом и Ираном, постоянно терпел от военных нашествий и погромов. От признания независимости первого аршакидского царя Армении, Тиридата I (64 г.), и до установления персидской сасанидской династии в Иране (226 г.) за 160 лет было только три серьезных римских выступления против Армении: поход императора Траяна в 115 г., когда была сделана попытка обратить Армению в римскую провинцию; поход соправителя императора Марка Аврелия (161–180), Луция Вера (161–169), в результате которого опять был разрушен столичный город Армении Арташат, и поход императора Каракаллы в 215 г. Ни один из этих походов не повлек за собой уничтожения Армянского государства. Отношения его с Парфией, с властителями которой армянских царей связывали тесные семейные узы, обычно были хорошими, конфликты редкими. Парфянские «цари царей», видимо, считали просто «царей» или «великих царей» (как они названы в греческой надписи царя Тиридата) Армении подчиненными себе союзниками, но нет сведений, чтобы они, например, обременяли Армению данью.