Ян Стрейс - Три путешествия

В субботу 7 июня я снова послал на корабль матроса с приказом, а так как он долго не возвращался, то отправился туда сам вместе с хирургом и обнаружил, что матросы убежали на шлюпке. Шкипер и остальные были этим весьма ошеломлены, но я не подал виду и сказал им, чтобы они успокоились, я тотчас сообщу наместнику об отъезде моряков и приведу причину их побега. Толмач, услугами которого я пользовался, также уехал с ними, так что мне пришлось прибегнуть к помощи хирурга. Господин губернатор невидимому не принял этого известия близко к сердцу, тем более, что я его уверил в том, что наши матросы не примкнули к казакам.

8 тот же день отправили в Москву гонцом дворянина, который привез известие о восстании и измене русских у Царицына. Дворянин этот ранее бывал на моем корабле, когда я проезжал до Волге от Казани до Астрахани, его имя Данила Турлекуев (Danile Tourlekojof), потому он мне втайне открыл, что мятежники обошлись с русскими начальниками и офицерами крайне жестоко и бесчеловечно и что вся страна и даже самый город Астрахань уже наполовину преданы и проданы, после этого он замолчал и попрощался со мною.

9 июня я получил приказ от губернатора осмотреть укрепления города. На другой стороне города это должен был сделать английский полковник, который прибыл из Терки, каковой город он снабдил и укрепил новыми валами и крепостными сооружениями; город лежит в черкасской земле, приблизительно в двух милях от Каспийского моря; старый город и замов были построены и укреплены, согласно описанию Адама Олеария (Adam Olearius), голландцем Корнелиусом Клаасом (Cornelis Кlaasz). Полковник должен был смотреть за одной половиной крепости, я за другой, чтобы солдаты были укрыты и могли свободно стоять. Губернатор попросил у меня и у полковника совета, что можно сделать для лучшего укрепления города. На что полковник ответил, что было бы хорошо и полезно накидать несколько шанцев за городом. Я с своей стороны счел необходимым объявить публично, что великий князь оказывает милость и берет под свою защиту всех тех, кто до того был па стороне казаков, если они уйдут от мятежников. Кроме того надо было переманить в городе на свою сторону деньгами или обещаниями мятежный народ, но моему совету не придали значения и отклонили его.

Тем временем пришлось повсюду расставить бдительную стражу, солдаты оставались целую ночь на стенах, чтобы встретить угрожающее нападение или осаду и быть готовыми к обороне; к каждой бойнице было поставлено по два человека.

Персы, калмыцкие и черкесские татары под командой персидского посла, отправлявшегося в Москву и здесь выступившего в качестве полковника, маршировали каждый день в добром порядке вокруг валов, подбадривали солдат танцами, пением, литаврами и дудками. Их местопребыванием была Poet Nietze Basna, или больверк, в котором пытали злодеев.

В воскресенье 15 июня я обедал у наместника. После обеда он поднес мне желтый атласный кафтан, две пары штанов и две рубахи и милостиво пригласил меня пользоваться его столом ежедневно и пообещал меня щедро вознаградить за хороший присмотр за сотней людей, находящихся под моим начальством. Я не упускал также ни одной ночи, чтобы не сделать один или два обхода и не проверить часовых.

В следующий четверг, 19-го, в город пришло известие, что приближается большое войско казаков. Это можно было заметить уже потому, что множество рыбаков и луговых татар бежало в город. В то же время по городу пронесся ложный слух, будто бежавшие матросы зарядили пушки на валах без ядер, одними пыжами; другие говорили, что они положили сначала пыж, затем порох, а потом уже ядро. Губернатор, или наместник, потребовал меня к себе, и мы удостоверились, разрядив в его присутствии пушки, что этот ложный слух посеяли в народе предатели. В тот вечер наш шкипер принял смешное участие в защите города: ему было приказано сторожить Вознесенские ворота (Wolnofentske), где расположился брат губернатора, Михаил Семенович Прозоровский. Помянутый шкипер попросил у меня на этот случай серебряную шпагу с условием заплатить занес, если она пропадет, что меня вполне удовлетворило.

В пятницу 20 июня губернатор произвел меня в подполковники его полка, где помянутый Яков Виндронг числился или занимал место, которое я согласился на время заступить, но не был тем особенно польщен. Полковник, узнав о том, казалось, не был доволен и заметил в присутствии губернатора, что теперь для этого не время, ибо он полагал, что я себе выпросил это место. Однако его вскоре подробнее осведомили обо мне, и он пожелал сам представить меня полку и ввести в должность, отчего я вежливо отказался. На другой день мне отвели постоянное место в той части на татарской стороне, где стоял полковник и где крепость была всего слабее.