И. Василевский - Романовы

При таком обилии шапок волосы считались излишней роскошью. Было принято стричь, а еще чаще — брить голову. Этого обычая крепко держались бояре. Только те, кто попадал в царскую немилость, носили траур по кому-нибудь из близких, отпускали волосы на голове в знак печали.

Трудно понять, почему, дорожа сходством головы с биллиардным шаром и стараясь под каждый праздник стричься наголо, все носили бороды, берегли и холили их, выписывали из-за границы дорогостоящие гребни из слоновой и моржовой кости? Флетчер указывает, что «борода считалась необходимой принадлежностью человека в России, и если у кого борода росла плохо, к тому имели недоверие и считали его способным на всякое дурное дело».

Если даже мужчины носили серьги и золотые ожерелья, то количество украшений, которые цепляли на себя знатные женщины того времени, поистине потрясающе! Драгоценные камни, золотые и серебряные украшения, жемчуга… Количество всего этого было так огромно, что, например, платье, надетое на нареченную царскую невесту после взятия ее во дворец, было так тяжело от камней, золотых нашивок и жемчугов, что у невесты после того, как она недолго его поносила, болели ноги.

Не довольствуясь обильными украшениями, русские женщины того времени, во имя хорошего тона, обильно белились и румянились. Не только лицо, но и шея, руки раскрашивались белой, красной, голубой и коричневой краской. По словам Олеария, эта краска искажала до такой степени даже природных красавиц, что казалось, будто кто-то ради шутки, для смеха размалевал их. Этому требованию хорошего тона принуждены были подчиняться все без исключения. Когда при Михаиле Федоровиче княгиня красавица Черкасская вздумала было отказаться от румян и белил, она вызвала всеобщее издевательство и «лютые насмешки».

Главным признаком красоты являлась дородность. Стройность стана считалась недостатком. Принимались все меры к тому, чтобы добиться тучности и мясистости. Для этого изобретались особые мучные блюда, в огромном количестве поглощалась особая водка, настоенная на специальных, «для дородности», травах. Особенно красивым считалось почему-то, чтобы уши у женщин были продолговатыми. Щеголихи того времени вытягивали их насильно.

Если мужчины в знак печали отращивали волосы, а в обычное время наголо стриглись, то женщины и девушки наоборот: стригли волосы в знак печали.

Для замужней женщины выставлять свои волосы напоказ считалось грехом и позором. «Простоволосая» — это слово было оскорбительным для замужней женщины, обязанной носить «подубрусник» — особую шапочку, вроде скуфии, под платком — «убрусом». Особым щегольством считалось умение стянуть волосы так туго, чтобы нельзя было глазом моргнуть.

Все эти правила хорошего тона соблюдались, впрочем, только в праздники. В будни же богатые люди ходили в платьях поношенных, грязных и заплатанных. Это считалось неважным. Но в праздники надо было показать себя. Отрепья отбрасывались, вытаскивались отцовские и дедовские одежды. Их навешивали на себя, на жену, на детей. В ход шло все, что собрано было не только ими самими, но еще отцами, дедами и бабками.

На время приезда в Москву чужеземных послов из царской казны дьякам и придворным выдавались дополнительные платья — особые, шитые золотом кафтаны. Это выдавалось на время, специально для того, чтобы чужеземцы, увидев толпу людей, одетых в золото, помнили, что Россия — страна сильная и богатая, живет под царским скипетром в довольстве. После окончания приема послов бояре и дьяки обязаны были эту богатую одежду немедленно сдать обратно по описи.

Главное развлечение эпохи — бани.

«Мыльни», русские бани, являлись в те времена учреждениями казенными. Бани так и назывались — «царские мыльни». Плата, взимаемая за вход, являлась царским доходом.

В мыльню ходили обыкновенно после обеда. Очень дорожили тем, чтобы жар был нестерпимым, причем моющиеся, приказав бить себя вениками до изнеможения на полке, выбегали голыми на воздух и катались в снегу зимой или кидались в воду летом. Для этого бани строились на берегу реки или пруда.

В царских мыльнях было два отделения: мужское и женское, но вход был один. Мужчины и женщины, встречаясь друг с другом нагишом, «разговаривали между собой без всякого замешательства». А незадолго до этого мужчины и женщины «по старинке» мылись в одной мыльне и даже в монастырях чернецы и черницы парились вместе.

Баня была главным лекарством от всех болезней. Врачей в те времена не полагалось. При Михаиле Федоровиче в Москве существовала только одна аптека. Лекарства отпускались только по особой челобитной, причем правом выбора лекарств пользовались только самые знатные бояре. Остальным отпускалось не то, что нужно, а то, что дешевле стоило, независимо от того, могло ли оно принести пользу.