Пётр Кошель - История российского сыска

«Это — ядро военно-политического заговора, — говорил Ста­лин, — ядро, которое имело систематические сношения с герман­скими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов».

Сталин уверял, что из тринадцати названных им руководите­лей заговора десять человек, то есть все, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые и япон­ской разведок. Так, говоря о Тухачевском и других арестованных военных, Сталин заявил:

«Он (Тухачевский. — Авт.) оперативный план наш, оператив­ный план — наше святое святых, передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион... Якир — систематически информировал немецкий штаб... Уборевич — не только с друзьями, с товарищами, но он от­дельно сам лично информировал, Карахан — немецкий шпион, Эйдеман — немецкий шпион, Корк (в стенограмме ошибочно по­вторно назван Карахан. — Авт.) информировал немецкий штаб, начиная с того времени, когда он был у них военным атташе в Гер­мании».

По словам Сталина, Рудзутак, Карахан, Енукидзе были завер­бованы Жозефиной Гензи (Енсен), разведчицей-датчанкой, со­стоявшей на службе у германского рейхсвера. И она же помогла завербовать Тухачевского.

Обвиняя этих лиц в шпионаже, Сталин на Военном совете за­явил:

«Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера.

Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взя­лись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематиче­ски доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее пра­вительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось. Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было все готово, чтобы армия перешла к вредительству с тем, чтобы ар­мия не была готова к обороне, этого хотел рейхсвер, и они это дело готовили.

Это агентура, руководящее ядро военно-политического заго­вора в СССР, состоящее из десяти патентованных шпиков и трех патентованных подстрекателей-шпионов. Это агентура герман­ского рейхсвера.

Вот основное. Заговор этот имеет, стало быть, не столько вну­треннюю почву, сколько внешние условия, не только политику по внутренней линии в нашей стране, сколько политику германско­го рейхсвера.

Хотели из СССР сделать вторую Испанию и нашли себе и за­вербовали шпиков, орудовавших в этом деле. Вот обстановка».

Сообщив, что по военной линии уже арестовано 300—400 че­ловек, Сталин попенял, что дело о военном заговоре все-таки «прошляпили, мало кого мы сами открыли из военных». Он заявил, что разведка по военной линии плоха, слаба, что внутри чекистской разведки нашлась целая группа, работавшая на Герма­нию, Японию, Польшу. Выразив недовольство отсутствием разоб­лачающих сигналов, Сталин заявил: «Если будет правда хотя бы на пять процентов, то и это хлеб».

Поверив утверждениям Сталина и Ворошилова и приняв за достоверные показания самих арестованных, участники Военно­го совета резко осуждали «заговорщиков», заверяли в своей без­граничной преданности партии и правительству.

Однако из 42 выступивших по докладу Ворошилова 34 были вскоре арестованы как «заговорщики».

5 июня 1937 года Сталин принял Молотова, Кагановича и нар­кома внутренних дел СССР Ежова. В тот же день из большой группы арестованных в апреле—мае 1937 года военнослужащих были отобраны для судебного процесса по делу о военном загово­ре Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Эйдеман и Фельдман, а для придания делу троцкистской окраски в эту же группу были включены Примаков и Путна, действительно разделявшие до 1927 года троцкистские взгляды. Индивидуальные уголовные де­ла на всех этих лиц 5 июня 1937 года были объединены в одно групповое дело.

7 июня 1937 года Сталин, Молотов, Каганович и Ворошилов приняли Ежова и Вышинского. В этот же день был отпечатан окончательный текст обвинительного заключения по делу. Вслед за этим в НКВД были приняты меры к немедленному окончанию следствия по делу о военном заговоре.

7 июня 1937 года было предъявлено обвинение Примакову, 8 июня — Тухачевскому, Якиру, Уборевичу, Корку, Фельдману и Путне по статьям 58-1, 58-3, 58-4, 58-6, 58-8 и 58-9 Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине, шпионаж, террор и т. п.).

9 июня 1937 года Вышинский и помощник главного военного прокурора Л. М. Суббоцкий провели в присутствии следователей НКВД короткие допросы арестованных, подтвердив прокурор­скими подписями достоверность показаний, данных арестован­ными на следствии в НКВД.