Маргарет Старберд - Миф о Марии Магдалине

Этот удивительный текст становится политическим заявлением гностического автора о праве боговдохновенных женщин проповедовать, учить и пророчествовать. Они обладали таким правом во время написания посланий Павла (50–65 гг.), и оно было отнято у них Иеронимом и другими отцами церкви в конце II века. Некоторые гностики настаивали на сохранении главенствующих позиций женщины в обществе, основанном по модели отношений Иисуса и Марии Магдалины, о чьем особом статусе говорится в каноническом Новом Завете.

Лишь однажды в четвертом Евангелии, в сцене у подножия креста, мать Иисуса упоминается раньше, чем Мария Магдалина. Поздние христианские теологи дали Деве Марии преимущество, назвав ее Theotokos (Богоматерью) и Mediatrix (Заступницей). Однако в текстах преследуемых общин Мария Магдалина неизменно считается духовным и интимным партнером Иисуса (koinonos), и ее он любил более всех других женщин и учеников. Существует два неопровержимых доказательства такой точки зрения: мифология о священном короле в центре христианской истории и гематрия слова «h Magdallah». Священное число Марии Магдалины, полученное при помощи сложения всех букв ее титула, символически приравнивает ее к 153 рыбам из непорвавшейся сети в Евангелии от Иоанна, метафоре Церкви, о чем уже говорилось в этой главе. Возникает ассоциация также с рыбацкой лодкой (vesica piscis) — символом Великой Богини, известным греческим математикам как «чрево» или «путь к жизни». Vesica piscis ассоциируется также с женственностью, с брачными палатами и со Святой Святых.

Настаивая на том, что Магдалина была ближе всех к Иисусу и его учению, гностики придерживались тем самым учения о мистическом пути личности к Божественному. В «Апокалипсисе Петра», другом тексте из библиотеки Наг-Хаммади, некоторые христиане, называющие себя епископами или диаконами, сравниваются с высохшими каналами. По всей видимости, их противники-гностики чувствовали: буквальное понимание законов ортодоксами вытекает из пустого источника.

В нескольких гностических текстах, в особенности в евангелии от Марии Магдалины, содержатся свидетельства о том, что среди представителей гонимых сект «Мария Магдалина» и «Путь личного просвещения», на котором она была их заступницей, пользовались особым почетом. Она была не только первой вестницей, рассказавшей о Воскресении Христа, как об этом написано в канонических евангелиях, но, согласно гностическим текстам, она также пыталась поддержать и успокоить остальных апостолов, передавая им тайное учение, полученное ей от Иисуса через видения. В сна и гели и от Марии (120–150 гг.) ее эмоциональные откровения воспринимаются апостолами, особенно Петром, сдержанно и без какого-либо энтузиазма, отражая тем самым отношения между отцами церкви и гностиками, которые получают gnosis (знание) о Божестве эмпирическим путем через вдохновение.

Напряжение остается. Сегодня, как и раньше, христианское духовенство отказывается поверить экстатическим мечтам и видениям членов их общин, считая такие послания в лучшем случае необоснованными, а в худшем — еретическими. Они предпочитают ограничить общение с божеством словом Господа, выраженным в Библии. Для них пророк не поднимается на гору, чтобы услышать слово Господа, а поднялся на нее, а полученное откровение — скрепленная печатью книга. Разве таким образом они не заставляют замолчать Всевышнего?

За прошедшие столетия провидцы получили подтверждения безразличия церкви к их свидетельствам. Многим мистикам (самые известные из них Хильдегард фон Бинген и Тереза Авильская) пришлось изменять полученные откровения, стремясь подогнать их под принятую концепцию, а также сдерживать желание открыться духовным наставникам, чтобы не прослыть еретиками.

Гностики оказались в столь же неудобной ситуации. Чем более просвещенными они становились благодаря духовному опыту, тем менее приемлемыми они оказывались для ортодоксальных христианских священников. Путь откровения и мистического опыта осуждался последователями Иеронима (202) и Тертуллиана (220), писавших трактаты, полемизирующие с учением гностиков. В конце концов духовные воды, орошающие зарождающееся христианское движение, потекли по специальным каналам, а доктрина Церкви стала такой же твердой, как скала Петра — единая Церковь, основанная по иерархической модели Римской империи, чьи патриархи были стражниками, а кардиналы клялись предотвратить скандалы и сохранить в тайне все способное повредить священной римско-католической церкви. Как и духовенство древнего Израиля, «пастыри пасли себя самих, а не стадо» (Иезекииль 34).