Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

Это была последняя минута их любви, заключительная сцена их удивительной в трагической судьбы.

Враги ворвались сразу, началась свалка. Пал старый воин, за ним остальные. Савмак заслонил Гликерию собою, отразил удар и расплющил дубиной шлем переднего воина-понтийца. Из-под смятой бронзы хлынула кровь, смешанная с раздавленным, мозгом. Еще удар, кто-то рухнул под доги. Савмак уже не различал никого в отдельности. Враги отступили перед его дубиной. Но появился великан с ужасным, искаженным яростью лицом. Он не отступил, отразил удары рабского царя. Улучив миг, бросился на него сбоку в повалил на каменный пол. С рычанием и торжествующим смехом он насел на пленника и с удивительным проворством стал опутывать ременным чембуром.

Савмак сделал попытку разорвать узы, но они были слишком крепки. Гликерия взмахом меча ранила одного из воинов в перерезала ремни. Ее отбросили ударом ноги. Савмак вскочил, но был ошеломлен тяжелым обухом, сразу ослаб, опустился на каменные плиты, хотя сознания и ясности мысли не потерял.

Вбежал сотник с рассеченным лбом. Он поминутно обтирал кровь рукавом, красные струйки заливали ему глаза, и он плохо видел.

- А, попался-таки, рабский царек! - вскричал он, торжествуя.Вяжите его покрепче! Он пленный царь и по закону - добыча самого Митридата! Не бейте и не раньте его! А ты, Олкабант, отойди, верзила! Получишь награду после боя!

В амбразуры бойниц опять хлынули клубы удушливого дыма, Савмак напряг все силы, но разорвать узы не смог. Гликерия, прижавшись к стене, слышала, как хрустят его суставы. Поверженный, связанный, он выглядел горным орлом, пойманным в тенета. Повернув кудрявую голову, встретился взглядом с нею в последний раз.

- Прощай, Гликерия! - сказал он.- Они не имеют права обидеть тебя! Ты - царица и можешь просить милости у самого Митридата!

На пороге появился Олтак в серебристом панцире, без шлема, разгоряченный битвой. В руке он держал окровавленный меч.

- Какая там царица! - язвительно захохотал он,- Самая обыкновенная беглая раба! А ну, на колени, подлая, я твой хозяин!

Злая усмешка змеилась на его губах, когда он осматривал ненавидящим взглядом плененного вожака рабов и его подругу. О, теперь они были в его руках! Чем только больнее отомстить им? Ему хотелось в присутствии Савмака отдать Гликерию солдатам, а потом отсечь голову Савмаку на глазах Гликерии. Планы мести, один гнуснее другого, столкнулись в его пылающем мозгу. Он кинулся было к Савмаку, но понтийцы преградили ему путь.

- Куда ты? - рявкнул на него сотник, обматывая голову тряпкой. Назад! Это - пленник Митридата!

- Он кровник мой! - высокомерно ответил дандарийский царевич.

- Это меня не касается! Я выполняю приказ стратега!

Видя, что Олтак перевел раскаленный взор на Гликерию, сотник усмехнулся.

- Вот бабу бери, она - твоя! - сказал он равнодушным тоном бывалого вояки.

- Это моя беглая рабыня, наложница! С нею я поговорю после! Следуй за мною, если не хочешь быть связанной! Эй, люди, взять рабыню!

Двое черномазых дандариев выскочили из-за спины Олтака и метнулись в угол, где стояла Гликерия. Савмак опять стал рвать веревки. Олтак, увидев на его лице страдание и ярость, расхохотался. Но Гликерия уже обдумала все. Она поняла, что ее песня допета. Никто и ничто уже не спасет Савмака, а ее ждет позорное рабство у дандарийского варвара.

- Савмак! - крякнула она, взмахнув рукой.- Прощай, любимый! Некто не прикоснется ко мне, пока я жива! Гляди!

Савмак страшным усилием разорвал ремни. Олкабант по знаку сотника навалился на него, как медведь. Гликерия ловко увернулась от рук врагов и легко вскочила на край амбразуры, заслонив собою свет. У нее закружилась голова, когда она взглянула вниз. Там бегали люди, бушевало пламя пожара, облака дыма ползли вверх, застилая все.

- Прощай! Прощай, любимый! - вскрикнула она, уже падая.

Амбразура бойницы опустела. Синие клубы дыма ворвались в башню, Олкабант и сотник, кашляя и ругаясь, заново вязали пленника, который уже не сопротивлялся.

10

Чудеса храбрости и самопожертвования, совершенные воинами-повстанцами, не могли повернуть вспять колесо событий.

Атамаз сражался в первых рядах, был изранен, но держался благодаря своему крепкому телосложению и яростной экзальтации. Не чувствуя усталости и боли, он продолжал разить врагов. Потери рабов были огромны, но и Диофант с ужасом видел, что его солдаты, как осенние листья, устилают боспорскую землю. Такого урона он не имел еще ни в одной битве в прошлых войнах. Но отступать было некуда. Лучше потерять все войско и погибнуть самому, чем потерпеть поражение и вернуться битым. За излишние потери Митридат может лишить должности, а за поражение снимет голову!