Олег Ивик - Женщины-воины - от амазонок до куноити

Правда, в древности при вступлении в брак германские невесты получали от своих мужей в подарок не кольца, не наряды и даже не кухонную утварь, а полный набор боевого вооружения. Но пользоваться этими подарками женщинам, как правило, не приходилось, и они имели значение чисто ритуальное. По крайней мере об этом с полной уверенностью пишет на рубеже первого и второго веков н. э. римский историк Тацит:

«Приданое предлагает не жена мужу, а муж жене. При этом присутствуют ее родственники и близкие и осматривают его подарки; и недопустимо, чтобы эти подарки состояли из женских украшений и уборов для новобрачной, но то должны быть быки, взнузданный конь и щит с фрамеей (дротик. — О. И.) и мечом. За эти подарки он получает жену, да и она взамен отдаривает мужа каким-либо оружием; в их глазах это наиболее прочные узы, это — священные таинства, это — боги супружества. И чтобы женщина не считала себя непричастной к помыслам о доблестных подвигах, непричастной к превратностям войн, все, знаменующее собою ее вступление в брак, напоминает о том, что отныне она призвана разделять труды и опасности мужа и в мирное время, и в битве, претерпевать то же и отваживаться на то же, что он; это возвещает ей запряжка быков, это конь наготове, это — врученное ей оружие. Так подобает жить, так подобает погибнуть; она получает то, что в целости и сохранности отдаст сыновьям, что впоследствии получат ее невестки и что будет отдано, в свою очередь, ее внукам».

Германские жены сопровождали своих мужей на войну. Правда, в битву они, как правило, не шли, но их близость вдохновляла бойцов. Тацит пишет: «…K матерям, к женам несут они свои раны, и те не страшатся считать и осматривать их, и они же доставляют им, дерущимся с неприятелем, пищу и ободрение… Как рассказывают, неоднократно бывало, что их уже дрогнувшему и пришедшему в смятение войску не давали рассеяться женщины, неотступно молившие, ударяя себя в обнаженную грудь, не обрекать их на плен, мысль о котором, сколь бы его ни страшились для себя воины, для германцев еще нестерпимее, когда дело идет об их женах… Ведь германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями».

Впрочем, при необходимости германские женщины не ограничивались советами, но брали в руки оружие. Римский историк Флор в своей книге «Эпитомы» описывал решающую битву римского полководца Гая Мария с кимврами в 102 году до н. э. Вообще Флор, как и подобает римлянину, варваров не жаловал и некоторые действия противника объяснял «варварской глупостью». Но о женщинах кимвров даже он пишет с уважением:

«Битва с женами варваров была не менее жестокой, чем с ними самими. Они бились топорами и пиками, поставив телеги в круг и взобравшись на них. Их смерть была так же впечатляюща, как и само сражение. Когда отправленное к Марию посольство не добилось для них свободы и неприкосновенности — не было такого обычая, — они задушили своих детей или разорвали их на куски, сами же, нанося друг другу раны и сделав петли из своих же волос, повесились на деревьях или на оглоблях повозок».

Во второй половине третьего века римский император Аврелиан праздновал триумф, отмечавший его победы в нескольких войнах сразу. Это был, как писал примерно век спустя неизвестный автор книги «Жизнеописания Августов», триумф «над Востоком и над Западом». В том числе Аврелиан отмечал и свою победу над готами. Поэтому среди пленных «вели и десять женщин, которые сражались в мужской одежде среди готов и были взяты в плен, тогда как много других женщин было убито; надпись указывала, что они из рода амазонок: впереди несли надписи, указывавшие названия племен».

По поводу «рода амазонок» триумфатор, видимо, решил себе польстить — куда бы ни помещали античные авторы мифических амазонок, но среди германцев их до тех пор явно не наблюдалось. Вероятно, в плен к римлянам попали готские женщины из обоза, которые, по традиции, взяли в руки оружие, когда положение стало угрожающим. Но гордому римлянину показалось, что победа над «амазонками» будет выглядеть более достойно. Тем более что по поводу этого триумфа ему уже пришлось выслушать упреки, связанные с сирийской царицей Зенобией: «Некоторые упрекали его в том, что он, храбрейший муж, вел в своем триумфе женщину, словно какого-то полководца». Впрочем, воительница Зенобия действительно была выдающимся полководцем и прекрасным солдатом. Она не только руководила боевыми действиями, но и бывала на солдатских сходках, «которые она всегда посещала, словно мужчина». Она появлялась перед солдатами, «набросив себе на плечи императорский военный плащ… со шлемом на голове». Она скакала на конях, совершала пешие походы со своими пехотинцами, «охотилась… со страстностью испанцев» и «часто пила с вождями». Император Аврелиан писал о ней: