Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов

С Нероном закончилась императорская династия Юлиев-Клавдиев. В последующие сто лет, за исключением императора Домициана, который напоминал Нерона своей грекофилией, эксгибиционизмом и тиранией, императоры были людьми способными и опытными, воинами, администраторами, строителями, законодателями, даже философами: Веспасиан, Тит, Траян, Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий. Воистину это был, как заметил в восемнадцатом веке историк Эдуард Гиббон, золотой век империи.

Затем вдруг, в конце второго и в начале третьего века, Римская империя попала под власть группы молодых императоров, которые становились психически неуравновешенными: Коммод, Каракалла и Элагабал. Золотой век кончился со смертью Марка Аврелия в 180 г., и в следующие сорок лет, с перерывом на устойчивое правление с 193 по 211 год способного императора Септимия Севера, большинство императоров были неопытные юнцы, чьи головы буквально кружились от той абсолютной власти, которая к ним попадала. Лишённые настоящего таланта, они находили компенсацию в капризном, угнетающем и неуравновешенном употреблении власти и, как Калигула, заявляли о своей божественной природе. Если они не были ненормальными клинически, они определённо были жертвами расстройства психической деятельности, которое в наши времена потребовало бы ограничения и психиатрического лечения.

Коммод является примером того, как обладание могущественной властью может не только привести к совершению вопиющей несправедливости, но и действительно исказить психику до безумия, ибо то, что мы знаем о Коммоде, позволяет предположить, что он, весьма вероятно, был жертвой шизоидной паранойи. Очевидно, что спортивный юноша без интеллектуальных интересов, Коммод стал одурманенным и психически неуравновешенным тираном. По природе испытывающий отвращение к административной работе, он сначала охотно оставлял управление в руках опытных советников своего отца (Марка Аврелия. — Ред. ) во главе с честолюбивым, но честным Тигидием Перенном.

После того, как Перенн был убит, он сделал своим главным министром Клеандра, фригийского раба своего отца, пока бунты против коррумпированного правления Клеандра не побудили императора пожертвовать министром в надежде умиротворить широко распространённое недовольство и спасти себя.

После смерти Клеандра Коммод погрузился в жизнь, полную причуд, достойных лишь сумасшедшего. Как до него Калигула, Коммод провозгласил себя живым богом. «Столь поглощающим было его помешательство, — писал Дион Кассий, историк того времени, — что он называл себя Oucator orbis, Conditor, Invictus, Amazonianus Exsuperatorius» (предводитель мира, основатель, непобедимый, названный победителем амазонок (лат.) — Пер. ). Он провозгласил себя воплощением Геркулеса и обязал сенат приносить жертвы своему божественному духу. «Таково было состояние его умственного помешательства, — замечает Геродиан, — что сначала он отказался употреблять своё семейное имя и отдал приказ, чтобы его называли Геркулесом, сыном Зевса, а не Коммодом, сыном Марка». В продолжение этого заблуждения он приказал поменять названия месяцев в году, называя их своими собственными титулами, большинство из которых были как-то связаны с Геркулесом. На императорском троне носили львиную шкуру и дубинку Геркулеса как знаки отличия Коммода.

Так как Геркулес был воплощением физической силы, Коммод, с логикой безумца, стал считать, что лучший способ доказать своё единство с богом — это показать своё искусство в публичных играх. «Вдохновлённый мифологическим воображением», он любил укладывать соперников дубинкой Геркулеса. Он оказался сверхрьяным и садистическим исполнителем своей роли, ибо отличался такой неутолимой жаждой кровопролития и убийства, что его действия можно рассматривать только как плод больного ума. Он приказывал приверженцам разнузданного культа Беллоны отрубать себе руки «в стремлении к беспощадности» («studio crudelitatis»). Жрецам Изиды было приказано бить себя в грудь сосновыми шишками, пока по их телам не начинала струиться кровь. Сообщали, что император собственноручно убил человека во время ритуала в честь Митры.

Но настоящую возможность демонстрировать своё Геркулесово мастерство, как и шизоидную натуру, император находил в Римском амфитеатре. Из защищённой ложи он выпускал стрелы в своих жертв, экзотических животных из всех частей империи и даже из-за её пределов: слонов, бегемотов, носорогов и жирафов. На Флавийских играх, которые продолжались четырнадцать дней, он убил сотню львов и устроил охоту на страусов. Страусов убивали стрелами, у которых наконечники были такой формы (как полумесяц), что какое-то мгновение птицы могли идти без головы. Держа в одной руке голову страуса, Коммод подошёл к ложам, где сидели сенаторы, мрачно намекая на их участь, если они не будут его слушать.