Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Были ли действия и политика Рузвельта проявлениями его болезни — это вопрос спорный. Хотя задним числом видимая готовность уступать Сталину и передать ему контроль над Восточной Европой может показаться плохо продуманной, возможно, он владел материалом лучше, чем предполагали комментаторы позже. Кажется, в своём отношении к Сталину он проявил понятную наивность, но по крайней мере в тот момент, возможно, продолжал служить своей стране как нужно. 12 апреля он умер от обширного удара, которого давно уже следовало ожидать, в Уорм-Спрингс в Джорджии. В то время как его исключительность в качестве политического лидера бесспорна, так же бесспорно и то, что болезнь подтачивала его интеллект.

Некоторые из его первых помощников были ещё в худшем состоянии, чем президент. По странной психологической причуде Рузвельт назначил на государственные посты людей, которые, будучи способными и умными политиками, в некоторых отношениях отличались ещё более слабым здоровьем, чем он сам. Посмотрим, например, кто занимал пост министра военно-морского флота при Рузвельте и его преемнике Трумэне. Клод А. Суонсон, назначенный министром в 1933 г., был настолько тщедушен, что почти не мог стоять без опоры, нуждался в помощи при входе и выходе из кабинета, не мог держать сигарету и говорил так непонятно, что его почти никто не слышал и не понимал. «В своём физическом состоянии, — писал Гарольд Икес о церемонии в Белом Доме, в январе 1937 г., — он не может долго стоять. Кончилось тем, что ноги у него начали ослабевать, а трость скользнула по гладкому полу. Он упал в глубоком обмороке». «То, что Суонсон продолжает оставаться членом кабинета, — замечал он позже, — когда все знают, что он ни физически, ни умственно к этому не пригоден, должно быть, производит плохое впечатление». «В течение двух или трёх лет, — писал Икес, когда он умер в июле 1939 г., — Суонсон был не столько жив, сколько мёртв. Он месяцами не в состоянии был присутствовать на заседаниях кабинета или приходить на службу, много недель пролежал в больнице совершенно беспомощный. Он сам не может войти в зал заседаний кабинета и вынужден сидеть там до тех пор, пока не приходит его адъютант, поднимает его со стула и помогает доплестись до машины». Но несмотря на свою телесную немощь, а может благодаря ей, Суонсон был на редкость напористым и влиятельным политиком, он убеждал Рузвельта в необходимости начать войну с Японией после бомбардировки канонерской лодки «Пэней» в 1937 г.

Не в лучшей форме пребывали и непосредственные преемники Суонсона. Фрэнк Нокс умер от сердечного приступа в апреле 1944 г. В 1947 г. Трумэн назначил Джемса Форрестола, который ранее привлёк одобрительное внимание Рузвельта. Воинствующий антикоммунист и антисемит, он в конце концов не выдержал напряжения. Бессонница, проблемы с пищеварением и тревога так его измучили, что он всё больше поддавался паранойе, стал таким до того подозрительным, что не допускал посетителей без строжайшей проверки. Он начал думать, что «жучки» были даже в пляжных зонтиках. Колеблющийся, нерешительный и подавленный, он выбросился из окна с шестнадцатого этажа военно-морского госпиталя США в Бетезде 22 мая 1949 г. и разбился насмерть.

О военном министре в правительстве Рузвельта в 1940 г. говорили как об «очень усталом дряхлом старике» семидесяти трёх лет; жёсткий и непреклонный, страдающий бессонницей, он занимал, несмотря на угасающие силы свою должность до сентября 1945 г. Его коллега, государственный секретарь Корделл Халл, который ушёл в отставку в возрасте семидесяти трёх лет после двенадцати лет службы, страдал от истощения, артериосклероза и диабета; он был так чувствителен к холоду, что у него в кабинете температура была как в теплице. Его суждения были не всегда надёжны, но обычно его считали рупором президента.

Ещё большее влияние на мировую политику оказывал личный советник Рузвельта Гарри Хопкинс. Гарольд Икес заметил 20 сентября 1941 г.:

«Билл Буллитт с печалью сказал мне, что президенту нужен около него кто-то зависимый от него и обязательно бледный, больной и измождённый. Одним таким человеком был Луи Хау, а теперь Гарри Хопкинс. Билл утверждал, что эти двое были физически похожи друг на друга, изнурённые, сутулые и худые».

Хопкинс был очень тесно связан с Рузвельтом со времён «Нового курса» и до самого конца жизни президента, когда совет Хопкинса, возможно, имел решающее значение при принятии решений в Ялте. Когда Моран встретил его в Вашингтоне в декабре 1941 г., он был потрясён его видом. «Его губы такие бледные, — писал он, — как будто у него внутреннее кровотечение, кожа у него жёлтая, как натянутый пергамент, а веки оставляют щёлочки, так что видно только, что глаза у него всё время бегают, как будто его мучит боль». У Хопкинса была длинная история болезней: язва желудка и двенадцатиперстной кишки в 1936 г., рак в 1939, жировая диарея, белковая недостаточность, и в конце концов он умер от гемохроматоза, нарушения обмена веществ, влияющего на печень. Болезнь лишила Хопкинса сил и сделала его раздражительным и импульсивным в суждениях.