– Ничего, у меня во дворе тоже есть качели. Правда, они не такие высокие и привязаны к веткам тутовника, это моя жена любит забавляться. Я и сам не прочь покататься – голова сразу идет кругом.
– Такие качели я видел и в других частях города.
– В день Навруза их ставят везде: они дают немалый доход. А знаешь, откуда взялся этот обычай? Жрецы храма рассказывают, что наш великий царь Джамшид любил кататься по небу на своей колеснице. И люди, подражая ему, изготовили свои качели, чтобы парить по воздуху.
На другой день царедворец привел китайского гостя в свой дом. Едва они вошли во двор, как к нему подбежала юная дочь с тарелкой, в которой лежали три кусочка сахара. Чжоу уже знал, что в день Навруза согдийцы дарят друг другу сахар, желая сладкой жизни. И гость принял его с благодарностью, засунув во внутренний карман халата.
В большой комнате, где собралась родня Файза, на светлых стенах были нарисованы красные круги.
– Это священное солнце, – пояснил хозяин дома за дастарханом. – мы почитаем его, потому что оно дает силу всему живому.
– Такие «огненные» круги я заметил на ваших коврах и сюзане.
– Твои глаза наблюдательны.
– А еще на них вышит перец, – сказал гость, разглядывая сюзане. – Что это означает?
– Перец защищает дом от темных сил дьявола Ахримана, который посылает в дома болезни и несчастья. Если они увидят изображение жгучего перца, то испугаются. Так рассуждали наши древние предки. По этой причине наши люди вешают целую связку перца на двери. Я не совсем верю в силу перца, но это наш символ и следует его чтить.
Чжоу также заметил, что на всех столбах дома закреплены ветки цветущего урюка. Было ясно – это символ весны. А еще всюду угощали бичаком* – это было главное блюдо дастархана. Рядом клали большую лепешку, а сверху крашеные яйца: красные, желтые, синие, символизирующие начало всего живого. «Жизнь зарождается в яйце», – говорили согдийцы.
В полночь царедворец привел гостя в Дом огня (пройдут века и такой дом станут называть чайханой), где собирались все мужчины квартала. Обычно там они вели долгие беседы, а в дни праздников устраивали угощения.
В углу комнаты на мраморной ножке горел большой светильник, перед которым молились люди. Чжоу остался у двери, а царедворец с мужчинами встали у алтаря, и каждый прочел молитву. После все обратились к гостю с расспросами о чужой стране и обычаях.
Между тем, снаружи собралась вся махалля. Файз и Чжоу вышли к людям. Площадку освещали факелы, машалы* на длинных древках. В сторонке в трех огромных котлах несколько женщин варили сумаляк. Остальные встали в большой круг и слушали лучших музыкантов, которых пригласил сам царедворец, посулив им щедрое вознаграждение.
Первым запел старец с длинной белой бородой. Подыгрывая себе на дутаре, он сказывал о подвигах великого богатыря Рустама, а затем о святом Сиявуше и царе Афрасиабе*. (На их основе, спустя двести лет Фирдауси напишет поэму «Шах-наме».) За сказаниями о героях под веселую музыку запела знаменитая Шоира, чей нежный голос всех восхитил. После певицы под ритмы барабанов выступили танцоры. Они заразили народ своим весельем, никто не мог усидеть на месте. У мужчин были резкие движения, а у женщин – более плавные. Лица всех сияли от пламени факелов и выпитого вина.
– Вот опять от сладкого вина у меня ослабли ноги, – признался Чжоу царедворцу, хлопая танцующим людям.
– Держись, иначе опозоришься. Чтобы прошел хмель, танцуй, даже если ты неважный танцор. Не уметь танцевать – не грех, тем более для чужеземца.
Файз и Чжоу слились с танцующими мужчинами и женщинами.
Шестой день Навруза был самым насыщенным. С утра горожане начали стекаться на пустырь за городскими стенами. В этот год на праздничном гулянии собралось полгорода. Еще накануне торговцы установили на пустыре лавки с навесами и в день праздника предлагали всем легкую еду, одежду, игрушки, а также украшения из серебра и золота.
Туда же на арбах доставили десять котлов, в которых потом варили конину. У согдийцев лошади считались лучшими творениями бога после человека, поэтому их приносили в жертву солнцу. Когда конина полностью разваривалась, ее подавали всем желающим в керамических чашках. Это был древний обычай согдийцев. Как говорили старики, так делали их предки, когда жили очень далеко от Согдианы – в степи недалеко от огромного моря (Черное море, Евразийская степь).
Когда на зеленом холме появился Тархун со своим двором, под серебристым балдахином ему установили трон. Рядом с ним на скамьях сели трое советников, китайский посол и верховный мобед. Затем Тархун, высоко подняв чашу вина, громко огласил о начале торжества. Но прежде он напомнил о стремлении каждого согдийца к совершенству, то есть стать настоящим адибом. Для чего он должен овладеть разными искусствами: стрельбой из лука, верховой ездой, игрой в шахматы, поэзией, математикой. А также знать генеалогию своего рода и самое важное – историю края. После этих слов царь осушил бокал до дна и чуть погодя огласил, какие подарки ожидают победителей турниров. Ими оказались мешочки с золотыми монетами.
По взмаху руки царя начались состязания. Сначала мерились силами лучшие палваны в борьбе кураш. Затем свое умение показали лучники. Они пускали стрелы в висячие кольца и в летящих птиц, которые взмывали в небо из раскрытых клеток. Далее был конкурс поэтов. Каждый сочинитель выходил в круг сидящих людей и громко читал стихи, посвященные Наврузу. А тем временем были расстелены коврики для любителей шахмат. Игроки сидели у шахматной доски, склонив головы и не обращая внимания на людей, собравшихся вокруг них. И, наконец, закончилось торжество конными скачками. После вручения наград самим царем все стали покидать пустырь.
Однако праздник на этом не завершился. На утро следующего дня незамужние девушки вновь отправились в степь. Туда же двинулась царская свита во главе с царицей и ее сестрами. С ними ехал посланник китайского императора, которому было любопытно посмотреть на обычай, называемый в народе «тамоша»* (любование).
Прибыв на свое место, начальник двора обернулся назад и взмахнул рукой. Свита остановилась.
Читать дальше