Жак Ле Гофф - Герои и чудеса Средних веков

Однако более, чем воитель и рыцарь, Артур является мифологическим воплощением истинного главы средневековых политических объединений, то есть Королем. Примечательно, что в самые ранние годы – как о том свидетельствует, например, мозаика плиточного пола церкви XI века в Отранте в Южной Италии – настоящее имя Артура было Arthurus rex, и в европейском поэтическом воображении Артур остается символом такого короля, который существует исключительно в форме демифологизированной, при этом не утрачивая и своего сакрального характера. Артур – король не только одновременно и подлинный и мифологический, он еще и владыка милленаристский. Мужчины и женщины в Средние века часто мечтали о том, как установится на земле царствие Веры и Добродетели, апокалиптический Миллениум, управляемый королем, пришедшим из истории. Этот мотив имел большой успех в восточных культурах, вспомним хотя бы сказку о спрятавшемся эмире. На Западе похожая роль досталась Фридриху Барбароссе, который не умер, а заснул в пещере, и особенно Артуру, ожидавшему в Авалоне момента, когда он сможет вернуться. Это тема Rex quondam, rexque futur us, короля времен былых и времен грядущих.

Тесно связанный с образом Артура, Круглый стол – объект мифологический, но есть и объект персонализированный, связанный с его именем еще теснее, – это неизменный спутник великих воинов и великих рыцарей: его меч. Волшебный меч, с которым не может управиться никто, кроме него самого, которым он чудесным образом убивает врагов и чудовищ, преимущественно великанов, и выбрасывание которого в озеро знаменует конец его жизни и его могущества. Этот меч зовется Экскалибур, и его исчезновение венчает мрачный эпизод смерти Артура, воссозданный крупным британским кинорежиссером Джоном Бурманом в фильме «Экскалибур». Персонализацию мечей мы встретим и у Карла Великого, и у Роланда: Жуайез, Дюрандаль, Экскалибур – вот они, сказочные помощники выдающихся героев. Артур прежде всего – воплощение взаимного союза, союза тех ценностей, что выработали Средние века. На этих ценностях, разумеется, лежит сильный христианский отпечаток, но это в первую очередь светские ценности героя-мирянина. В Артуре находят выражение два сменивших друг друга периода феодальных ценностей. В XII веке это воинская доблесть, в XIII – куртуазность. В индоевропейской традиции он был королем трифункциональным: по первой функции – королем священным, по второй – королем-воином и по третьей – королем-цивилизатором. Его образ хорошо иллюстрирует то, что крупный исследователь средневековой литературы Эрих Кёлер прекрасно определил так: «Двойной замысел куртуазного феодального мира: историческая легитимизация и выработка мифов».

Как и все герои – причем средневековых это касается в первую очередь, – Артур тесно привязан к определенным географическим местностям. Это места его битв, резиденций и смерти. Прежде всего это область его главных свершений, его сражений, завоеваний и побед: страна кельтов, Ирландия, Уэльс, Корнуэлл, Арморика. Это Тинтажель в Корнуэлле, где был зачат Артур, Камелот, фантастическая столица Артура на границе Корнуэлла и Уэльса. Это фантастические острова, такие, как Авалон. Это английский монастырь в Гластонбери, бенедиктинское аббатство на границе Уэльса, где в 1191 году якобы были обнаружены его останки и останки королевы Гениевры. Но есть и вдали от кельтского мира еще одно удивительное место, связанное с Артуром, находившимся между жизнью и смертью, королем выжидающим. Это место – вулкан Этна, в жерле которого, охраняемый от всех горестей, как повествует об этом изумительный сборник чудесных историй английского автора начала XIII века Гервасия Тильбюрийского, спокойно спящий Артур ждал своей участи – чудесного ли возвращения на землю или вознесения в рай. В этом случае не связан ли Артур с тем, что я называю рождением чистилища, в тот момент, когда его местонахождение неясно определяли где-то между Ирландией и Сицилией? Тогда этот кельтский король мог быть одним из первых обитателей того чистилища, слухами о котором был полон весь христианский мир.

Однако в христианской Европе – и эта черта сохранилась до наших дней – нет ни всемогущего героя, ни во всем удавшихся чудес. Герой – всего лишь человек, любой человек грешен, и феодальной верности неминуемо противостоит предательство злобных врагов. С другой стороны, если монархическая идеология и выстраивает образ короля как героя, она далека от придания ему абсолютистского характера, который будут настойчиво приписывать ему Ренессанс и эпоха классики. Артур – грешник, и Артура предают. Поддавшись вожделению, Артур совокупился с собственной сестрой, и от этого инцеста родился Мордред. Великому образу – великий грех, короли и герои (это касается и Карла Великого) частенько повинны в кровосмешении. Что до плода греха, Мордреда, то он – предатель, чей удел – смерть; Артур же, познавший и иное предательство – своей жены Гениевры, изменившей ему с его же вассалом Ланселотом, сам не единожды предавал Гениевру.