Юрий Емельянов - Разгадка 1937 года

Однако кулаками дело не ограничивалось. В приказе были перечислены также категории лиц, которые вели вооруженную борьбу против советской власти в годы Гражданской войны:

«4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, мусаватисты, итгихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели…» Здесь же были названы: «бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность».

В пятый пункт были включены «изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены».

По сути, приказ объявлял о возобновлении Гражданской войны, вооруженных действий против басмачества, а также операций ВЧК-ОГПУ первых советских лет. Это лишь свидетельствовало о том, что, вопреки усилиям Сталина и его сторонников добиться консолидации общества, НКВД в союзе с местными партийными руководителями возрождали Гражданскую войну и ее методы. Но теперь бывшие воины антисоветских формирований не имели никакой возможности защититься, а органы НКВД без труда их «брали в плен».

В шестом пункте этого раздела упоминались те, кто находился в заключении: «Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу». Разумеется, «взять в плен» этих лиц было нетрудно.

В этом разделе впервые упоминались священнослужители различных конфессий. Наумов обратил внимание, что из священников репрессиям должны были подвергнуться «только те, кто уже находился в местах лишения свободы». Однако уже в сентябре круг репрессированных священников расширился. В своем спецсообщении в Политбюро № 59750 Ежов писал, что, по показаниям арестованных на 1 сентября 1937 года, вскрыто и ликвидируется «церковно-сектантских повстанческих и фашистских групп и организаций 43 с числом участников 710 человек». Ежов уверял, будто «большое количество церковносектантских контрреволюционных формирований вскрывается в Западной, Горьковской, Московской, Свердловской и других областях». Нарком делал вывод: «Заслуживает серьезного внимания наличие, выявляемого сейчас, широкого церковно-сектантского повстанческого подполья».

Наумов отмечает, что в августе 1937 года в Горьковской области начались аресты духовенства: «Подчеркнем — не расстрелы арестованных священников, как предполагалось текстом приказа, а аресты и расстрелы тех, кто был на свободе. В августе — 140 человек (15 % арестованных), в сентябре — 107 (18 % арестованных), в октябре — 269 (18 %), в ноябре — 404 (28 %)». В донесении Горьковского отдела НКВД говорилось: «В Горьковской области ликвидируется церковно-монархическая организация бывшего кулака монаха Савина. Организация охватывала несколько районов области и состояла из бывших кулаков, бродячих попов, монахов, „странников“, кликуш и т. п. Связь между членами организации поддерживалась через странствующих монашек».

Как сообщает Наумов, в Смоленской области в июле 1937 года было арестовано «33 человека (8 % арестованных), в августе — 18 (7 %), в сентябре — 40 (6 %), в октябре — 75 (9 %), в ноябре — 64 (7 %)… Самые серьезные репрессии прошли в Загорском (Троице-Сергиевском районе). В 1937–1938 гг. в районе за религиозную деятельность было расстреляно 28 человек».

Наумов привел данные историков Русской православной церкви о том, что в 1937 году «церковников и сектантов» было репрессировано 37 331 человек, а в 1938 году — 13 438. Наумов замечал: «Это без учета мусульманского духовенства, которое шло чаще всего как „националистическая панисламистская контрреволюция“. Если верить этой цифре, то доля духовенства в массовых репрессиях 1937–1938 гг. — более 3 %».

Наконец, два пункта в разделе ежовского приказа касались уголовных преступников: «7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены. 8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность».