Александр Елисеев - Как обуздать олигархов

Но вот от чего нужно отказаться, так это от принципа подчинения одних сословий другим, которое предполагает возвышение одной части над всеми другими, а следовательно, и над всем целым. В эпоху так называемого «феодализма» наверху социальной пирамиды находилась военная знать, аристократия, которая подчиняла себе хозяйственников — в первую очередь крестьян. Как представляется, это было обусловлено некоторой слабостью верховной, монаршей власти, вынужденной делегировать слишком большие полномочия своей опорной группе — профессиональным воинам. Сама же слабость, в свою очередь, была вызвана аграрным характером общества, который препятствовал эффективной связи Монарха и народа. Нужен был некий коллективный посредник между верховной властью и общинами натуральных производителей, слабо связанных и друг с другом, и с центром.

Власть была вынуждена высоко оплачивать посреднические услуги аристократии — тем более что сами аристократы постоянно рисковали своими жизнями на полях сражений. Сначала в качестве платы были использованы земельные владения, а потом дело уже дошло и до того, что одним людям стали дарить других людей. Это, безусловно, сильно дискредитировало и традиционный строй, и монархическую государственность, чем в свое время очень умело воспользовались все те же самые «прогрессивные» мыслители.

Не удивительно, что аристократы часто противопоставляли себя большинству своих же соотечественников. Иногда они даже тянули свою генеалогию от иноземных родов, пытаясь таким образом показать свою инаковость по отношению к «быдлу». В этом плане очень показательна варяжская теория, бывшая столь популярной в аристократических кругах. Согласно ей, истинный порядок на Руси и власть династии Рюриковичей были установлены варягами, прибывшими «из-за моря». (На самом деле все теории «заморского» происхождения русской государственности — в любом исполнении — не имеют под собой какой-либо почвы, русские историки-антинорманисты (С. Гедеонов, И. Забелин и др.) давно уже доказали, что Рюрик был выходцем из западнославянских земель.)

Монархи, как могли, сопротивлялись процессу олигархического перерождения аристократии, которая все больше превращалась из сословия воинов в класс собственников. (Одним из примеров такого сопротивления была опричнина Ивана Грозного.) Но аграрный строй препятствовал радикальной социалистической реорганизации, призванной устранить посредников и вернуть воинов в «казарму». В конце концов, внутри аристократии вызрел субъект («новое дворянство»), который (в союзе с крупными городскими торговцами и финансистами) инициировал «буржуазные» революции, призванные освободить элиту от всякого контроля со стороны государственной власти. (Насквозь фальшивая демократия является только прикрытием для элитарных устремлений.)

Это был западный путь, приведший Европу к торгашескому капитализму. В России же аристократия так и не сумела окончательно переродиться (и это свидетельствует о мощи традиционных устоев). Отсутствие должной «буржуазной» хватки привело к тому, что возникла всевластная бюрократия, во многом узурпировавшая власть монарха. В 1917 году ослабленное самодержавие оказалось свергнуто неплохо организованными группами прозападных либералов. Однако все та же слабость буржуазного начала привела к тому, что эту власть перехватила намного более эффективно организованная группировка левых радикалов — большевиков. Последние, руководствуясь недюжинной интуицией, сделали ставку на перспективную бюрократию, переформатировав ее с помощью партийной организации.

Как бы то ни было, но ставка монархии на аристократию оказалась, в конечном итоге, бита. Иного и быть не могло. Одни люди не имеют права владычествовать над другими. Все люди — творения Божьи, поэтому единственно оправданное господство может осуществляться только Господом. И лишь несовершенство человека, обусловленное грехопадением, вынуждает к тому, чтобы одни люди управляли другими. По-настоящему же «легитимной» в этой оптике может быть власть только одного человека — Монарха. Именно он символизирует власть Царя Небесного, являясь его наместником на земле. При этом власть Монарха не зависит от «многомятежного человечьего хотенья», но принадлежит правителю по праву рождения, которое суть некое слово, сказанное выше.

Когда же одна группа людей властвует над другой группой, то несовершенство мира еще более усугубляется и становится непереносимым. Но даже и в условиях монархии господство людей над людьми есть продолжение каинова бунта, направленного против брата Авеля. Дорвавшись до власти над братом своим, человек начинает убивать его — когда символически, а когда и буквально. (В связи с этим нужно вспомнить символизм монархии, которая рассматривается как отцовская власть. И в этом она сущностно отличается от пресловутого демократического «братства», в рамках которого брат властвует над братом.)