Ольга Грейгъ - Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия!

Звезды, понятное дело, ни с плеч ни с груди у Ивана Игнатьевича никто не отобрал, но и Штеменко не стал в этой истории выигравшим. К его Звезде на галстуке не добавились обещанные алмазы, соотвествующие статусу Бриллиантовой Звезды Маршала Советского Союза. Зато на груди министра обороны СССР Маршала Советского Союза А. А. Гречко, ставшего к тому времени членом Политбюро ЦК КПСС, оказалась вторая геройская Звезда, – в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР. А на малой родине соорудили бронзовый бюст.

Андрей Антонович стал недосягаем для всех полководцев минувшей войны– находившихся ли в строю или на заслуженном отдыхе Маршалов Советского Союза. В том числе и для обрюзгшего и постаревшего Сергея Матвеевича Штеменко, чьи награды он «перехватил». Кстати, в определенном кругу ходила даже байка, что Штеменко, не стерпев нанесенной обиды, стрелял в Гречко…

Штеменко, пожалуй, единственный, кто в своей книге «Генеральный штаб в годы войны.» (ч. 1–2,1968 – 73) указал – сколько было произведено награждений высшей полководческой наградой – орденом «Победа»– советских и иностранных граждан и сколько всего было изготовлено этих орденов. Он не назвал лишь ордена «Победы», которые были вручены без огласки в указах… Скорей всего, Сергей Матвеевич этого не знал… Либо ему было запрещено говорить об этом… Орденов «Победы» без огласки удостоены два советских гражданина: один был митрополитом Русской Православной Церкви, второй – одним из руководителей бывшего Коминтерна.

Я видел Сергея Матвеевича Штеменко незадолго до его смерти. Он тогда посетил главную базу Черноморского флота – Севастополь, побывал на кораблях 30-й дивизии, где его весьма любезно встречали матросы и офицеры. Многие осознавали, что они соприкасаются с человеком, чей образ в сознании советских людей долгое время ассоциировался с войной и лично с руководителем партии и Советского государства – Сталиным. Штеменко олицетворял дух недавно прошедшего времени, времени жестокого и трагического, времени глубочайших загадок и романтического энтузиазма. Времени, особенности и коллизии которого наложили свой неизгладимый отпечаток на судьбу этого военачальника. …Мне, тогда ищущему и горячему, любящему размышлять все хотелось понять: любил ли этот человек– нет, не власть, не награды, не славу, а: кормушку? И, размыслив, я ответил себе однозначно: нет, не любил… он не мог полюбить ее, потому как просто ее не заметил, не хотел замечать… ибо разве можно заметить веселое благо и разгульные удовольствия жизни, когда тебе всего только 34 года, ты полон нерастраченных сил и мощной энергии, и тебя вот бросают в пекло жизни… о, тогда даже мощь Везувия кажется ничтожной в сравнении с тем, что ты пережил в свои молодые годы…

О, эти прямые и пересекающиеся, неисповедимы их траектории! Одна давняя история гласит: в конце 20-х годов XX столетия средь бела дня в июле на траверзе мыса Сарыч произошло столкновение эскадренного миноносца «Степан Шаумян» с гражданским транспортом. Командующий флотом Иван Кузьмич Кожанов, с облегчением узнав, что во время ЧП никаких жертв нет, а обоим кораблям нанесен лишь небольшой материальный ущерб, как и положено, назначил комиссию для выяснения причин аварии. Естественно, чтобы принять меры к недопущению подобных фактов в будущем.

Судя по всему, командующий не счел нужным доложить об этом происшествии своему морскому начальству в Москву. Но за него это сделал (а разве могло быть иначе?!) начальник особого отдела Черноморского флота. Через некоторое время командующий был вызван в Москву на заседание Политбюро ЦК. Когда он вошел в кабинет, где Сталин заслушивал одного из партийных руководителей, вождь остановил выступающего, взглянул на вошедшего флагмана флота и сказал: «Па-аяс-ните, ш-што произошло у вас на флоте». Командующий флотом, флагман флота 2-го ранга И. К. Кожанов в кабинете не растерялся и громко-запальчиво выдал: «Товарищ Сталин, столкновение произошло в самой узкой части Черного моря».